Духовные и политические течения в российском обществе. Процесс модернизации России породил духовную дифференциацию российского общества. Перед образованными людьми со всей остротой вставали вопросы о путях государственного развития, месте России в мире, соотношении традиционных ценностей и новаторских идей, национальные вопросы. Каждый давал ответ, исходя из своего видения мира.
Укоренившиеся традиции монархизма давали основание к активизации консервативно-охранительных тенденций. Охранительное мироощущение не принимало многие капиталистические принципы. С этих позиций классические либеральные ценности казались чем-то пришлым. Западноевропейский опыт, по мнению консерваторов, мало подходил России с ее общинно-монархическими традициями. Наиболее полно идеология данного духовного направления была изложена крупным русским правоведом, публицистом и государственным деятелем К. П. Победоносцевым. Один из активных участников реформ 60-х гг. XIX века, Победоносцев
к началу XX столетия занимал пост обер-прокурора Синода — главы высшего церковного управления православной церкви. Сильной стороной в высказываниях Победоносцева была жесткая критика современных ему теневых сторон западных демократий. Он критиковал парламентский строй, считая, что при системе свободных выборов к власти приходят не самые лучшие, а самые «крикливые и нахальные». Невысокого мнения он был и о свободной печати, считая, что замена государственной цензуры цензурой денежного мешка приводит к еще большему манипулированию общественным мнением. Победоносцев исходил из того, что попытка внедрения парламентских и демократических институтов в России, где большинство населения не является достаточно просвещенным, неизбежно приведет к новой диктатуре демагогов и террористов, либо же к всеобщей анархии и братоубийству.
Одновременно Победоносцев подвергал уничтожающей критике бюрократические порядки в работе государственного аппарата, взяточничество и бессилие администрации. Его позитивная программа была разработана гораздо менее впечатляюще. Ее главным пунктом стало массовое просвещение в религиозно-православном духе. В условиях назревания глубоких перемен идеи Победоносцева не пользовались широкой, популярностью, а общественное мнение относилось к нему как к отъявленному реакционеру и злодею.
К умеренным консерваторам, стремившимся сохранить традиционные монархические и национальные ценности и поставить грядущие общественные перемены под контроль «разумной» власти, принадлежали небольшие группы образованной интеллигенции, которые активно сотрудничали с верховной властью. Типичным их представителем был выдающийся русский историк В. О. Ключевский, читавший лекции по истории будущему императору Николаю II.
На протяжении более чем полувека в России медленно, но неуклонно нарастали либеральные тенденции. В XIX веке русские либералы представляли небольшую по численности, но влиятельную в общественной жизни, прежде всего через каналы
прессы и университетские кафедры, группу людей. Либералы вдохновлялись идеями и практикой великих реформ XIX века. Они считали, что постепенное расширение личных прав и свобод, становление гражданского общества приведут к такому сотрудничеству власти и образованных слоев, которое поможет вывести Россию в ряды наиболее развитых европейских стран. Либералы пытались совместить идеи свободы и права с идеей государственности. К виднейшим либеральным идеологам XIX века принадлежали профессора Б. Н. Чичерин и К. Д. Кавелин.
Однако сами либералы не представляли какой-то сплоченной группы. В начале XX века либеральное движение представляли общество «Беседа», «Союз освобождения», «Союз земцев-конституционалистов». Одни из них традиционно тяготели к славянофильству, другие вели свою родословную от западников. Часть либералов склонялась к консерватизму, другая — к революционным настроениям.
К началу XX века либеральное направление все острее, по мнению его виднейших идеологов П. Н. Милюкова и В. Д. Набокова, осознавало расхождение между потребностями экономической и политической модернизации страны и старой политической надстройкой. Для либералов яснее становилась перспектива перехода к конституционной монархии. Вместе с тем усилились расхождения внутри либерального лагеря. Правое, славянофильское его крыло выступало за единую и неделимую Российскую империю, отрицало необходимость законодательного ограничения самодержавной монархии, но при этом требовало расширения политических свобод и прав местного самоуправления. Но следует признать, что их влияние было незначительным.
Центристы были представлены «земцами-конституционалистами». Они выступали за издание царского манифеста, провозглашавшего созыв «бессословного народного представительства» с «правами высшего контроля законодательства и бюджета», равенства всех перед законом, политических свобод, хотя и без всеобщего избирательного права. Основой общественно-политической жизни должны
были стать, по их мнению, земства и городское самоуправление.
Большинство же либеральных деятелей все более сближалось со средними слоями городской интеллигенции, настроенной резко критически к существующему строю. Для них лозунг конституционной монархии был скорее прикрытием для проведения в жизнь их главной идеи — всеобщего избирательного права. На этой основе «ничем не стесняемой личной и общественной самодеятельности» русский народ сможет «поднять до надлежащей высоты свой культурный уровень и укрепить свое донельзя расстроенное хозяйство». Отвергая революцию, данное направление либерализма предупреждало монарха, что «русская монархия будет конституционной или ее не будет вовсе», что «есть лишь один мирный выход — открытое призвание правительством общественных сил к коренному преобразованию государства». Речь шла о необходимости привлечения к принятию важнейших государственных решений представителей либерального лагеря. Упорство власти, не слишком доверявшей либеральной интеллигенции, неизбежно подталкивало последнюю к революционным течениям социалистического толка.
Таким образом, различные формы общественного недовольства, хотя и по-разному, проявлялись как в консервативном направлении, так и во всех оттенках либерального. Но наиболее остро и радикально это недовольство выражалось развивающейся социалистической мыслью. Социалистические течения, в основе которых лежала идея преодоления частной собственности, зародились в Западной Европе еще в XVI веке. Именно здесь появились идеологи и группы людей, исповедовавшие принципы общественной собственности, имущественного равенства и коллективизма. Данные принципы противопоставлялись идеям неприкосновенности частной собственности, имущественного расслоения, индивидуальной активности и ответственности. Перенос этих идей на российскую почву в XIX веке был малоуспешным.
Российские революционеры-народники ставили в качестве первоочередной задачи достижение всеобщих политических свобод. Социалистическое же
переустройство России, по их мнению, предстояло осуществить на основе коллективистской общины. К концу XIX века появляются российские социалисты, ведущие свою идейную родословную от учения немецкого экономиста К. Маркса. В соответствии с этими идеями капитализм — последний рыночный строй, в ходе которого созревают условия для обобществления производства и распределения, а следовательно, для ликвидации частной собственности и установления господства пролетариата в форме его диктатуры.
Социал-демократы резко критиковали как существовавший политический строй, так и перспективы капиталистической модернизации. Они отрицательно относились ко всем существовавшим идейным течениям: консервативному, либеральному, а также народническому и общинному социализму. В свою очередь среди социал-демократов происходило размежевание на умеренных, считавших, что социалистическая перспектива в России — дело весьма отдаленного будущего (Акимов, Мартынов, Кускова), и на радикальных, утверждавших, что социалистическая революция возможна уже в ближайшем будущем и к ней надо готовиться организационно и идейно (Ленин). Впрочем, в начале XX столетия марксисты еще не являлись влиятельной идейно-общественной группой (аналитики в полицейских инстанциях даже не принимали их всерьез).
Но, в отличие от либералов, общим для социалистов было признание вооруженных революционных действий, а также (для части из них — партии социалистов-революционеров) террора как необходимого средства борьбы за свои идеалы.
Формирование политических течений в начале XX века в целом происходило на фоне углубляющегося духовного кризиса. В обществе, тем более в его образованных слоях, наблюдалось усиление тяги к различным формам мистики, оккультизма, бегства от действительности. Мода на мистические учения Запада и Востока свидетельствовала о потере многими людьми ясных ориентиров. Особенно этот процесс затрагивал городское население»
Культура России в начале XX века. Конец XIX — начало XX века получили название «серебряного века» русской культуры. Однако этим не исчерпывается содержание культурной жизни тех лет. В начале XX века произошла встреча двух культурных потоков, которые во многом отличались друг от друга. С одной стороны, в культуре преобладали традиции, идущие от XIX века, когда на первое место выдвигалась общественная функция культуры. Романы Л. Толстого и И. Тургенева, Ф. Достоевского и Н. Лескова воспринимались не как художественные произведения, а как форма общественно-политической борьбы. Популярной по-прежнему была поэтическая формула Н. Некрасова: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Быть гражданином — означало находиться во всесторонней оппозиции политическому и экономическому строю. Отсутствие широких возможностей для публичной и прямой политической полемики превращало страницы книг и журналов в трибуну идейных сражений.
В это же время появляется и набирает силу новая тенденция в художественной культуре — активный поиск нетрадиционных форм в живописи, литературе и театре, не носивший политического характера. Это был во многом осознанный отход творцов культуры от излишней социальности и политизированности искусства. Вместе с тем парадоксальным явлением, характерным для переломной эпохи, было то, что школы и группы, демонстративно отходившие от социально-политической тематики в искусстве, независимо от своей воли часто оказывались в центре политических страстей, рассматривались обществом как выразители оппозиционных политических настроений.
Так произошло с поэзией А. Блока и А. Белого, живописью М. Врубеля и начинавших свой путь художников-авангардистов, театральными постановками В. Мейерхольда.
Тех же, кто осознанно продолжал классические традиции русского искусства, современники были склонны рассматривать как выразителей общедемократических идеалов. Такую роль независимо от желания авторов общественное мнение приписыва-
ло произведениям А. Чехова и И. Бунина, живописи И. Левитана, постановкам Московского художественного театра, руководимого К. Станиславским и В. Немировичем-Данченко.
Одновременно в культурной среде выделялись люди, сознательно ставившие свое творчество на службу демократической идеологии. В. Короленко и М. Горький порой выглядели скорее политическими деятелями, чем художниками слова.
С конца XIX столетия все более усиливается интерес к народному искусству, русскому фольклору. Усилиями энтузиастов и меценатов, таких, как княгиня М. Тенишева, создаются художественно-культурные центры по возрождению народных промыслов, в моду входит изучение истории иконописи. Интерес к народному искусству отражал начавшийся в то время поиск исторических, культурных корней русского народа, а также реакцию на ставшее привычным «западничество» дворянства и части интеллигенции.
Характерной чертой культуры начала XX столетия стало появление и быстрое распространение городской массовой культуры. Наиболее ярким примером этого феномена стал невиданный успех нового вида зрелища — кинематографа. Мелодрамы, детективы, псевдоисторические ленты составляли основную часть кинорепертуара тех лет.
В сфере гуманитарных наук в начале XX века происходит важнейший перелом. Несмотря на ограничения, предпринимаемые властями, в российских университетах начинают активно проводиться исторические, философские, экономические и правовые исследования. Самым ярким явлением становится зарождение русской религиозно-философской мысли, принесшей мировую славу русской философии. В 1901 г. в Петербурге было основано Русское религиозно-философское общество, а в 1902 г. вышел в свет религиозно-философский сборник «Проблемы идеализма». Данное философское течение расходилось с официально-государственной доктриной «Православие, самодержавие, народность», но и не принимало материалистический подход в философии. Все большую известность приобретали такие философы, как Н. Бердяев, С. Булгаков, С. и Н. Трубецкие, П. Струве. Некоторые из них в начале пути увлекались идеями марксизма. Но скорое разочарование подвигло их на поиски в иных сферах. Религиозных философов рассматривали в качестве своих идейных противников как материалисты, так и многие представители либеральной мысли, не говоря уже об официальной власти.
Русская историческая школа в начале XX века завоевала мировое признание. Широкую известность не только в России, но и в международных научных кругах приобрели исследования А. Шахматова по истории русского летописания. В. Ключевский и его ученики детально, на основе огромного круга источников изучили допетровский период русской истории. Над проблемами всеобщей истории работали крупнейшие востоковеды В. Струве и С. Ольденбург.
Модернизация страны требовала и свежего притока сил в сферу естественно-научных знаний, обеспечивавших технический прогресс. В России открывались новые технические институты, готовившие инженеров различного профиля — путейцев и металлургов, строителей и конструкторов. В сфере фундаментальных наук учеными мирового уровня были физик П. Лебедев, математики и механики Н. Жуковский и С. Чаплыгин, математик В. Стек-лов, химики Н. Зелинский и И. Каблуков. Москва и Петербург стали признанными научными столицами мира. Ведущие ученые России, как правило, вели большую общественно-просветительскую деятельность, видя в ней свой профессиональный и человеческий долг.
В начале столетия все еще продолжалось географическое «открытие» России. Огромные неисследованные просторы побуждали отважных ученых и путешественников совершать рискованные экспедиции. Манили новые морские пути, новые земли. Путешествия В. Обручева, Г. Седова, А. Колчака получили широкую известность. За ними следили тысячи взволнованных новыми открытиями людей.
Живая «ткань» русской культуры складывалась и в многочисленных научных обществах. Они объединяли не только научную элиту, но всех самоотверженных любителей, готовых бескорыстно слу-
жить науке. Наиболее известными были Русское техническое, Географическое, Историческое, Археологическое и другие общества.
Росла сеть образовательных учреждений. Государственные ассигнования на школу увеличились с 1902 по 1912 г. более чем в 2 раза. Уже с начала века деятелями просвещения ставился вопрос о введении обязательного начального обучения. В 1908 г. такой закон, открывавший путь к всеобщей грамотности населения, был принят. Это произошло раньше, чем во многих европейских странах.
ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ
Из беседы А. А. Киреева и К. П. Победоносцева о положении в России, сентябрь 1900 г.
«Вообще все молодое поколение, все мыслящее становится враждебным правительству. Число его сторонников уменьшается». Да, отвечал я Победоносцеву, грустно, но «на век государя еще хватит?» — «Хватит ли?» — отвечал мне Победоносцев. Да и действительно, хватит ли? Вопрос о будущности России ставится грозно. Он настоятельно требует решения, и этого не видят «наверху»…
…Современный государственный строй отживает свой век. Мы идем к конституции… ,
Возвращаюсь из города с Победоносцевым, и он то же самое повторяет. Идем на всех парах к конституции, и ничего, никакого противовеса какой-либо мысли, какого-либо культурного принципа нету. Слаб еще, не разыгрался поток конституционных идей, но плотина, которая ему противопоставляется, еще слабее!
Из письма С. Ю. Витте князю Мещерскому 7 октября 1901 г.
Что бы ни говорили, а в душу человека вложена идея справедливости, которая не мирится с неравенством — с бедствием одних в пользу других,— от каких бы причин сие ни происходило. В сущности, по моему убеждению, это корень всех исторических эволюции. С развитием образования народных масс — образования не только книжного, но и общественного (железные дороги, воинская повинность, пресса и проч.) — сказанное чувство справедливости, вложенное в
душу человека, будет все более и более расти в своих проявлениях.
Из книги Н. Бердяева «Смысл истории»
Россия была страной загадочной, непонятной еще в судьбе своей, страной, в которой таилась страстная мечта о религиозном преображении жизни. Воля к культуре всегда у нас захлестывалась волей к «жизни», и эта воля имела две направленности, которые нередко смешивались,— направленность к социальному преображению жизни в цивилизации и направленность к религиозному преображению жизни, к явлению чуда в судьбе человеческого общества, в судьбе народа. Мы начали переживать кризис культуры, не изведав до конца самой культуры. У русских всегда было недовольство культурой, нежелание создавать серединную культуру, удерживаться на серединной культуре. Пушкин и александровская эпоха — вот где вершина русской культуры. Уже великая русская литература и русская мысль XIX века не были культурой; они устремлены к «жизни», к религиозному преображению. Таков Гоголь, Толстой, Достоевский, таков В. Соловьев, К. Леонтьев, Н. Федоров, таковы новейшие религиозно-философские течения. Предания культуры у нас всегда были слишком слабы. Цивилизацию мы создаем безобразную. Варварская стихия всегда была слишком сильна. Воля же наша к религиозному преображению была поражена какой-то болезненной мечтательностью. Но русскому сознанию дано понять кризис культуры и трагедию исторической судьбы более остро и углубленно, чем более благополучным людям Запада. В душе русского народа, быть может, сохранилась большая способность обнаруживать волю к чуду религиозного преображения жизни. Мы нуждаемся в культуре, как и все народы мира, и нам придется пройти путь цивилизации. Но мы никогда не будем так скованы символикой культуры и прагматизмом цивилизации, как народы Запада. Воля русского народа нуждается в очищении и укреплении, и народ наш должен прейти через великое покаяние. Только тогда воля его к преображению жизни даст ему право определить свое призвание в мире.
Среда, 24 апреля, 2024
Новое
