ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ИСТОРИИ РОССИИ.

НЕФЕДОВ С.

 


Наше время является временем пересмотра привычных концепций, временем поиска новых аналитических подходов к оценке исторических событий. Предлагаются новые концепции и заново рассматриваются старые, те, что были когда-то отвергнуты по политическим или иным мотивам. Одной из таких отвергаемых прежде и воскрешенных ныне теорий является диффузионизм - концепция истории, предлагавшаяся так называемой культурно-исторической школой и весьма популярная в 20-х и 30-х годах нашего столетия. Как известно, создатель культурно-исторической школы Фриц Гребнер считал, что сходные явления в культуре различных народов объясняются происхождением этих явлений из одного центра. Последователи Гребнера полагают, что важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте в результате великих, фундаментальных открытий. В общем смысле, фундаментальные открытия - это открытия, позволяющие расширить экологическую нишу этноса. Это могут быть открытия в области производства пищи, например, доместикация растений, позволяющая увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Это может быть новое оружие, позволяющее раздвинуть границы обитания за счет соседей. Эффект этих открытий таков, что они дают народу-первооткрывателю решающее премущество перед другими народами. Используя эти преимущества, народ, избранный богом, начинает расселяться из мест своего обитания, захватывать и осваивать новые территории. Прежние обитатели этих территорий либо истребляются, либо вытесняются пришельцами, либо подчиняются им и перенимают их культуру. Народы, находящиеся перед фронтом наступления, в свою очередь, стремяться перенять оружие пришельцев - поисходит диффузия фундаментальных элементов культуры, они распространяются во все стороны, очерчивая культурный круг, область распространения того или иного фундаментального открытия.

Теория культурных кругов и в наше время является рабочим инструментом для западных этнографов и археологов; она позволяет реконструировать реалии прошлого и находить истоки культурных взаимосвязей. Для историков она представляет метод философского осмысления событий, метод, позволяющий выделить суть происходящего. К примеру, долгое время оставались загадочными причины массовых миграций арийских народов в XVIII-XVI веках до н. э. - в это время арии заняли часть Индии и Ирана, прорвались на Ближний Восток, и, по мнению некоторых исследователей, достигли Китая. Лишь сравнительно недавно благодаря открытиям советских археологов стало ясным, что первопричиной этой грандиозной волны нашествий было изобретение боевой колесницы - точнее, создание конной запряжки и освоение тактики боевого использования колесниц. Боевая колесница была фундаментальным открытием ариев, а их миграции из Великой Степи - это было распространение культурного круга, археологически фиксируемого как область захоронений с конями и колесницами. Другой пример фундаментального открытия - освоение металургии железа. Как известно, методы холодной ковки железа были освоены горцами Малой Азии в XIV веке до н. э. - однако это открытие долгое время никак не сказывалось на жизни древневосточных обществ. Лишь в середине VIII века ассирийский царь Тиглатпаласар Ш создал тактику использования железа в военных целях - он создал вооруженный железными мечами "царский полк". Это было фундаментальное открытие, за которым последовала волна ассирийских завоеваний и создание великой Ассирийской державы - нового культурного круга, компонентами которого были не только железные мечи и регулярная армия, но и все ассирийские традиции, в том числе и самодержавная власть царей. Ассирийская держава погибла в конце VII века до н. э. в результате нашествия мидян и скифов. Скифы были первым народом, научившимся стрелять на скаку из лука, и передавшим конную тактику мидянам и персам. Появление кавалерии было новым фундаментальным открытием, вызвавшим волну завоеваний, результатом которой было рождение мировой Персидской державы. Персов сменили македоняне, создавшие македонскую фалангу - новое оружие, против которого оказалась бессильна конница персов. Фаланга воочию продемонстрировала, что такое фундаментальное открытие - до тех пор мало кому известный малочисленный народ внезапно вырвался на арену истории, покорив половину Азии. Завоевания Александра Македонского породили культурный круг, который называют эллинистической цивилизацией - на остриях своих сарисс македоняне разнесли греческую культуру по всему Ближнему Востоку. В начале II века до н.э. македонская фаланга была разгромлена римскими легионами - римляне создали маневренную тактику полевых сражений; это было новое фундаментальное открытие, которое сделало Рим господином Средиземноморья. Победы легионов, в конечном счете, породили новый культурный круг - тот мир, который называли рах Pomana.

Таким образом, культурно-историческая школа представляет историю как динамичную картину распространения культурных кругов, порождаемых происходящими в разных странах фундаментальными открытиями. По существу речь идет о технологической интерпретации исторического процесса, о том, что исторические события определяются не чем иным, как развитием техники и технологии - и в особенности военной техники.

- Война - это великое дело для государства, - писал великий философ и полководец Сунь-цзы. - Война - это корень жизни и смерти, это путь существования и гибели. Это нужно понять.

***
Как выглядит история России с точки зрения теории культурных кругов? Первой волной завоеваний, прошедшей по территории России и зафиксированной письменными источниками, было норманнское нашествие. Фундаментальным открытием, породившим эту волну, был дракар - мореходное судно с 40-70 гребцами и прямоугольным парусом. Отличительным качеством дракара было то, что он мог с одинаковой легкостью преодолевать моря и подниматься по рекам, его можно было даже перетаскивать волоком через водоразделы [1, 94]. Благодаря дракару норманны могли внезапно появляться едва ли не в любом месте - там, где хотели; флотилия из 50-100 кораблей высаживала несколько тысяч воинов, которые грабили города и села и уходили, как только противник собирал крупные силы. Дракар позволил норманнам разграбить большую часть Западной Европы, но, не обладая преимуществом перед рыцарской конницей, они смогли закрепиться лишь в немногих областях, в Нормандии, в Сицилии, в Англии. На востоке Европы сложилась иная ситуация: здесь не было рыцарской конницы, и, благодаря своим мечам и кольчугам, норманны-варяги обладали военным превосходством над местным населением.

В угро-славянском мире шведских норманнов именовали "русью", финское ruotsi до сих пор означает "швед, Швеция". Основной целью варягов было приобретение баз для набегов на Константинополь по только что открытому волхово-днепровскому пути. Продвигаясь по этой дороге, они основали базы в Холмгарде (Holmgardr, Новгород) и Каенугарде (Koenugardr, Киев), которые стали центрами варяжского владычества в земле славян. Из Киева-Каенугарда "русь" совершала непрерывные набеги на Византию и по Дону и Волге - на Северный Иран. Еще одна база была основана норманнами в Таматархе (Тмутаракани) на Тамани; этот город некоторое время соперничал с Киевом [2, 36].

В отличие от франков, "русь" не делила между собой деревни туземцев, она жила в укрепленных "гардах" (то есть городах), выходя отсюда в набеги на непокоренные племена. Целью набегов был захват рабов. "И эти люди постоянно нападают на кораблях на славян, захватывают славян, обращают в рабов, отводят в Хазаран и Булгар и там продают... - свидетельствует Гардизи. - Всегда 100-200 из них ходят к славянам и насильно берут с них на свое содержание, пока там находятся. И там у них находится много людей из славян, которые служат русам, как рабы... "

Укрепленные городки норманнов существовали не только на днепровском пути, но также в польском Поморье и в Литве - Русь была лишь одной из стран, завоеванных норманнами [3, 53]. Жизнь русских "гардов" подчинялась скандинавским традициям. Город возглавлялся конунгом или ярлом, который обсуждал все вопросы, "думал думу", со старшими дружинниками-боярами и выборными от горожан [2, 47]. Существовало и общее собрание горожан, "вече" - скандинавский "тинг". В ноябре, по первому снегу, конунги с дружиной выходили на "полюдье" - на сбор дани. В Норвегии такие объезды конунгами своей страны назывались "вейцла", "пир", потому что принимавшие "гостей" хозяева должны были поставлять им угощение [4, 130]. На Руси дружина не только пировала в славянских деревнях, но и требовала дань. По возвращении происходил раздел добычи между дружинниками и горожанами. Ежегодно в апреле из Киева в Константинополь отплывала флотилия из нескольких сот судов, везшая на продажу собранную на полюдье добычу: меха, мед и многие тысячи рабов - преимущественно пленных славянских девушек. "Челядь составляла главную статью русского вывоза на черноморские и волго-каспийские рынки, - писал В. О. Ключевский. - Русский купец того времени всюду неизменно являлся с главным своим товаром - с челядью. Восточные писатели X века в живой картине рисуют нам русского купца, торгующего челядью на Волге: выгрузившись, он расставлял на волжских базарах, в городах Булгаре или Итиле, свои скамьи, лавки, на которых рассаживал живой товар - рабынь. С тем же товаром являлся он и в Константинополь..." [5,I, 282]. Надо отметить, что великий русский историк щадит патриотические чувства соотечественников: у Ахмеда ибн-Фадлана можно найти самые грубые натуралистические картины этой торговли, вплоть до сцен опробывания "товара" в присутствии покупателей.

Викинги прибывали в страну славян без женщин и - также как в Нормандии, - примерно через полтора столетия после завоевания они ассимилировались и переняли местный язык. Ославянившаяся русь постепенно стала отличать себя от варягов, флотилии которых по-прежнему приходили на Днепр по пути в Константинополь или в Персию. Варяги считали себя хозяевами Руси, и Новгород-Холмгард платил им дань в 300 гривен. В дружинах русских князей варяги занимали почетное место; вплоть до конца ХI века понятие "боярин", "старший дружинник" отождествлялось на Руси с варягом [5, I, 164]. Во время усобиц русские князья ездили за помощью в Скандинавию и приводили оттуда варяжские отряды.

Большинство русов имело по несколько жен и рабынь-наложниц, поэтому население русских городов быстро росло. Рост населения заставил русь выводить колонии на периферию, князья "ставили" для своих сыновей новые "гарды", переселяя туда часть дружины и "людей". Русы, не входившие в состав дружины, были в основном купцами, занимавшимися работорговлей и сбытом дани, полученной на "полюдьи"; у них была своя выборная старшина и свое ополчение - городская "тысяча". "Сторонним наблюдателям оба класса, княжеская дружина и городское купечество, представлялись единым общественным слоем, который носил общее название руси, и, по замечанию восточных писателей Х века, занимался исключительно войной и торговлей" [5, I, 165]. Города руси постепенно осваивали страну славян, подчиняя все более удаленные племена.

Жителей славянских деревень называли смердами; уплачивая русам требуемую дань, смерды жили по своим обычаям и законам. Убийство смерда русом каралось так же, как и убийство раба, - в представлении русов, деревенскому смерду соответствовал городской челядин-раб [2, 98]. Городские усадьбы русов были наполнены челядью, приведенной из набегов, среди этих рабов были также ремесленники и военные слуги.

В середине ХI века пришедшие с Востока кочевники-половцы прервали торговые пути по Днепру и Волге; питавшая русское общество работорговля прекратилась, начался новый период в истории Киевской Руси [5, I, 290]. Русские города оскудели и уменьшились в размерах, подвергавшаяся постоянным набегам Киевщина переживала время глубокого упадка. Сражаясь с половецкой конницей, русы были вынуждены строить укрепления и спешно перевооружать свое войско. Дружина села на коней и превратилась в отряд рыцарей; помимо "старшей дружины" из бояр, появилась и "младшая дружина" из "отроков", подобно гвардии гулямов в мусульманских странах, она формировалась из рабов - причем среди этих рабов было много пленных тюрок. С прекращением торговли старшие дружинники-бояре перебрались из городов на село; они построили укрепленные усадьбы-замки, завели собственные дружины из "отроков" и заставили рабов обрабатывать барские поля. "Экономическое благосостояние Киевской Руси XI и XII веков держалось на рабовладении, - писал В. О. Ключевский. - В половине XII века рабовладение достигало там громадных размеров... во всех известиях о частном землевладении XII века земельная собственность является с одним отличительным признаком: она населялась и эксплуатировалась рабами, это - "села с челядью" [5, I, 282-283].

В отличие от Европы, на Руси не было отношений вассалитета: младшие князья не обязывались служить старшим, а боярин, владея поместьем в княжестве, мог служить другому князю [5, I, 375]. В ХII веке города стали почти самостоятельными, ими управляли бояре, "300 золотых поясов"; бояре рядились с князьями и подписывали с ними договора на княжение [5, I, 192]. В стране царила анархия, князья постоянно воевали между собой и вовлекали в междоусобные войны половцев. "Ни у кого из них ни с кем мира нет, и оттого все княжества запустели, а со стороны степи все половцы выпленили", - говорит летопись [5, I, 329]. Вторгавшиеся в чужое княжество дружины забирали в полон мирное население, которое затем пополняло ряды боярской челяди или продавалось на рынке, как скотина [5, I, 285-286].

К чему же, в конечном счете, привело распространение на Русь норманнского культурного круга? Славяне были покорены завоевателями, которые жили в укрепленных "градах", собирали с местного населения дань, захватывали рабов и продавали их в Константинополе и Булгаре. Со временем, ассимилировавшись, варяги превратились в русских бояр, они обосновались в бревенчатых замках, имели села с рабами, собственные дружины и постоянно воевали друг с другом. Варяги не принесли на Русь ни высокой культуры, ни сколько-нибудь прочной государственной организации -- по той причине, что сами ее не имели. В русском языке сохранился лишь десяток скандинавских слов: "стяг", "броня", "багор", "удел", "город", "торг", "тиун" (судья); слово "конунг" превратилось в "князь", "викинг" - в "витязь" [6, 281; 5, I, 134; 7, 143]. Скандинавский бог грозы и войны Тор превратился в русского Перуна, идол которого стоял на холме над Киевом и которому приносили человеческие жертвы [8, 418]. В культурном отношении варяжское наследие в основном ограничивалось военной техникой: ладьи-дракары, прямые "франкские" мечи, секиры, боевые ножи скрамасаксы [6, 243]. Из военных традиций сохранился обычай совершать походы на стругах-"дракарах" - запорожских и донские казаки, подобно варягам, ходили на стругах к берегам Турции и Персии. Скандинавское происхождение имеет также система погостов, опорных пунктов, куда местное население было обязано привозить дань, и через которые проезжал конунг во время вейцлы. "Вотчина" боярина - это был скандинавский "одаль", "удел", наследственное владение главы рода [4, 130, 132]. Обычай князей пировать с боярами и обсуждать дела в боярской думе восходит к скандинавским дружинным традициям. Русское городское вече ведет свое начало от скандинавского тинга.

Культурные достижения Киевской Руси связаны в основном с византийским влиянием и принятием христианства. Византия принадлежала к римскому культурному кругу, и могущество этой державы вызывало попытки подражания со стороны русских князей. Византийское влияние привело к принятию христианства, появлению на Руси письменности и писцов-"дьяков", строительству каменных храмов и заимствованию отдельных элементов греко-римской культуры. Христианским идеалом была проникнута деятельность некоторых князей, в особенности Андрея Боголюбского, который хотел прекратить распри и изгнал из своего княжества сеющих раздор бояр. Андрей Боголюбский брал пример с византийских императоров и стремился к самодержавию - однако первая попытка установления самодержавия закончилась неудачей, князь Андрей был убит боярами [5, I, 333-334]. Распространение на Русь римского культурного круга имело мирный характер и не оказало существенного влияния на социальные отношения - поэтому мы не будем подробно останавливаться на этой теме.

***
В XIII веке на русские земли обрушилась лавина монгольского нашествия - Русь вступила в соприкосновение с монгольским культурным кругом. Фундаментальным открытием, даровавшим победу завоевателям, был монгольский лук, "саадак", стрела из которого за 300 шагов пробивала любой доспех. Это была сложная машина убийства, склеенная из трех слоев дерева, вареных жил и кости и для защиты от сырости обмотанная сухожилиями; склеивание производилось под прессом, а просушка продолжалась несколько лет - секрет изготовления этих луков хранился в тайне [9, 22]. Для натяжения монгольского лука требовалось усилие не менее 166 фунтов - больше чем у знаменитых английских луков, которые погубили французское рыцарство в битвах при Креси и Пуатье [10, 118]. Саадак не уступал по мощи мушкету и все дело было в умении на скаку попасть в цель - ведь луки не имели прицела и стрельба из них требовала многолетней выучки. Обладая таким всесокрушающим оружием, монголы не любили сражаться врукопашную. "Вообще они не охотники до ручных схваток, - отмечает С. М. Соловьев, - но стараются сперва перебить и переранить как можно больше людей и лошадей стрелами, и потом уже схватываются с ослабленным таким образом неприятелем" [11, II, 144]. Классическим примером такой тактики явилась битва с венграми на реке Сайо, когда венгерская рыцарская армия так и не смогла навязать монголам рукопашного боя и была расстреляна из луков во время шестидневного отступления к Пешту [12, 223].

Малочисленные дружины враждующих между собой князей не могли противостоять нашествию - Русь была завоевана монголами, которые прошли по стране подобно смерчу. Разрушения были огромны; большинство городов обратилось в развалины, исчезли многие ремесла, более 100 лет на Руси не строили каменных зданий. Когда сопротивление было подавлено, завоеватели принялись перестраивать социальную систему Руси и вводить новые, неслыханные прежде порядки. Собственно говоря, эти новые порядки не были монгольскими; монголы не имели письменности и не могли управлять обширными завоеванными странами - поэтому преемник Чингисхана, Великий Хан Угэдей вручил дела управления китайскому министру Елюй Чу-цаю. Елюй Чу-цай ввел на всей территории Империи китайскую административную систему и назначил в провинции налоговых уполномоченных, "даругачи", - в восточных областях Империи они назывались "баскаками" [13, 26, 48]. В то время как наместник провинции командовал войсками и поддерживал порядок, баскак проводил перепись населения, осуществлял раскладку и сбор налогов, набирал рекрутов в войска, а также отвечал за почтовую ("ямскую") службу [14, 468]. Некоторые провинции отдавались в "улус" полководцам и часть собранных баскаком налогов передавалась на содержание воинов. В каждой области была канцелярия, где хранились списки налогоплательщиков и данные о причитающихся с них налогах. Крестьяне платили два налога - поимущественный и подушный, а горожане - подушный налог и торговые пошлины ("тамгу"). Производство и продажа соли, вина и некоторых других товаров были монополией государства [13, 38-41]. Введенные Чу-цаем налоги были необременительны для народа и считались легкими; поимущественный налог составлял лишь десятую часть урожая и сотую часть скота - значительно меньше, чем платили в Китае до монголов [14, 535-536]. Отступлением от китайских традиций (против которого безуспешно протестовал Чу-цай) была сдача налогов на откуп; эта практика была характерна для мусульманских стран [13, 58]. Мусульманские купцы, часто назначавшиеся баскаками, брали налоги на откуп, вносили всю сумму авансом, а затем собирали налоги с населения, завышая их ставки. В 1262 году самоуправство откупщиков налогов вызвало восстание в Суздальской земле; Александр Невский поспешил в Орду, рассказал хану о произволе откупщиков и вымолил пощаду восставшим [11, II, 155]. По-видимому, после этого за деятельностью откупщиков налогов был установлен более строгий контроль.

Система монгольского управления на Руси, в общем, была такой же, как и в других областях Империи. Киевщина и Черниговщина были взяты в прямое управление, а северо-восточные княжества отдавались в улус местным князьям. Князья ездили в Орду и получали ярлык - грамоту на управление улусом; этот ярлык мог быть в любое время отнят и передан другому князю. Сбором налогов ведали баскаки, имевшие свой штат писцов и даньщиков (основной поимущественный налог по-русски назывался данью). В функции баскаков входило также насильственное рекрутирование в монгольские войска; у них были свои отряды с монгольскими офицерами и русскими солдатами. Проведя перепись, баскаки разделили княжества на "тысячи", "сотни" и "десятки" по числу выставляемых воинов и поставили "тысяцких", "сотских", "десятских" [11, II, 488]. Эти "тысячи" и "сотни" соответствовали городским наместничествам и сельским волостям; староста села был "десятским", а "сотники" и "тысячники" - это были наместники и волостели; они выполняли административные и судебные функции и получали за это "корм" - небольшую долю налогов с их района [10, 221-226, 367]. Сведения, относящиеся к более позднему времени, говорят о том, что волостели назначались на сравнительно короткий срок, на год или два, и по оставлении поста были обязаны представить отчет - причем любой обиженный ими простолюдин мог вызвать обидчика на суд князя [17, 94; 15, 38].

В 1260-х годах Монгольская империя распалась и русские области отошли к Золотой Орде. Новое государство уже не подпитывалось китайскими административными традициями и унаследованная от Елюй Чу-цая бюрократическая система стала постепенно приходить в упадок. В начале XIV века улусные князья стали совмещать функции баскаков; они сами собирали налоги и отправляли "выход" ("харадж") в Орду; часть налогов при этом оставалась в княжеской казне ("хазине") [10, 235]. Московский князь Иван Калита получил право на откуп налогов с большей части княжеств и использовал свое положение, чтобы присоединять к Москве владения князей-недоимщиков. Многие князья потеряли свою независимость и превратились в "служебников"; они сохранили свои вотчины и служили Великому князю в качестве наместников городов в своих прежних владениях [17, 292].

В 1360-х годах в Орде началась смута и Дмитрий Донской попытался сбросить "татарское иго", он одержал победу на Куликовом поле, но через два года хан Тохтамыш овладел Москвой и восстановил татарское владычество над Россией. В 1430-х годах Орда окончательно распалась, русские княжества стали практически независимы, и на Руси возобновились междоусобные войны.

К чему же, в конечном счете, привело распространение на Русь монгольского культурного круга? "Москва обязана своим величием ханам", - сказал Карамзин. Московское княжество унаследовало от татарских ханов сильную княжескую власть, крепкую административную организацию, четкую систему сбора налогов, дисциплинированый и сменяемый бюрократический аппарат. Все это было следствием внедрения на русскую почву китайских и мусульманских управленческих традиций - это было наследие восточных цивизаций, имевших тысячелетний исторический опыт. Средневековая Европа не могла сравниться с Востоком по части совершенства и силы государственной организации. Во Франции рекрутская повинность была введена в эпоху революции, а первую перепись провел император Наполеон - до этого французские короли не знали, сколько у них подданных, и уж конечно, не знали, сколько у них имущества - налоги распределялись "вприкидку", абы как.

Русь была частью могущественной восточной Империи - и обычаи, культура, образ жизни русских людей неизбежно должны были подвергнуться модернизации по восточному образцу. Сражаясь вместе с непобедимой степной конницей, русские полки заимствовали ее вооружение и тактику; русские воины сели на быстрых степных коней и научились стрелять из монгольского лука, "саадака"; они носили татарские стеганые доспехи, "тигиляи", и рубились кривыми татарскими саблями. "Их сабли, луки и стрелы похожи на турецкие, - пишет Флетчер. - Убегая или отступая, они стреляют так же, как татары, и вперед и назад" [15, 67]. Идя в атаку под пение зурны, русские вместе с татарами кричали "ура!" -"бей!"; они называли друг друга на татарский манер "богатырями", "казаками", "уланами"; в русский язык незаметно вошло множество тюркских слов: караул, колчан, есаул, бунчук, облава, булат, охота, нагайка... Как всегда, сначала перенималось то, что было связано с войной и без чего нельзя было выжить, потом - то, что связано с государственным управлением: казна, ямская служба, книги, служебные чины - слова "книга" и "чин" пришли в русский язык из китайского как напоминание о мудром министре Елюй Чу-цае. На русских монетах ставили печать хана, "тамгу", - отсюда произошли слова "деньги" и "таможня". На печати-тамге были арабские надписи, поэтому русские деньги по виду мало отличались от восточных монет. Заимствовалась и одежда, восточные "кафтаны", "шубы", "ферязи", "сарафаны", "армяки", "башлыки" - Герберштейн отмечал, что русская одежда очень похожа на татарскую, только застегивается с другой стороны [14, 117]. Русские князья и бояре подолгу жили в Орде; постепенно они стали подражать ханам и бекам: они носили парчовые халаты, атласные шаровары и сафьяновые сапоги, украшали своих лошадей парчовыми седлами и охотились с прирученными соколами. Так же, как мусульмане, они не позволяли своим женам выходить к гостям и запирали их в "терем"; они запрещали своим подданным пить вино и строили церкви с куполами-луковками, похожими на купола мечетей [11, III, 336; ].

Монгольский культурный круг пересекся на Руси с норманнским культурным кругом - причем некоторые области остались вне этого пересечения. В Новгороде и в Западной Руси почти в первозданной чистоте сохранились норманнские традиции - городской строй, вече, власть бояр. В Северо-Восточной Руси владычество монголов привело к вытеснению многих старых традиций: городское самоуправление исчезло, городская русь утратила значение привилегированного военно-купеческого сословия, "полюдья" прекратились, боярам пришлось подчиниться власти князей. С другой стороны, бояре сохранили свои вотчины и села с рабами, свои дружины и право служить, кому захотят; по-прежнему сохранялась боярская дума. Как только Орда распалась, князья возобновили свои усобицы, и казалось, что норманнские традиции снова восторжествуют - тем более, что эти традиции находили поддержку со стороны Западной Руси, Литвы и Польши. С другой стороны, московское княжество унаследовало мощную государственную организацию Востока, и московские князья пытались черпать силы в воспоминаниях о великих православных императорах Константинополя. В конечном счете, борьба решилась вмешательством новой грозной силы - в XV веке на Восточную Европу стал распространяться турецкий культурный круг.

***
Фундаментальным открытием, обусловившим распространение турецкого культурного круга, была артиллерия - точнее, тактика регулярной пехоты, основанная на использовании огнестрельного оружия.

В начале XIV века турки-османы были лишь одним из многих кочевых племен, отброшенных монгольским нашествием к границе Азии; их вождь Осман жил в палатке и оставил после себя лишь "несколько славных табунов и овечьих стад". Вместе с другими племенами османы принимали участие в войнах с Византией; эти войны обогащали вождей-беев, которые содержали дружины из рабов-гулямов и владели обширными вотчинами-мульками. Сын Османа Орхан (1324-1362) и его наследник Мурад I (1362-1389) постепенно налаживали управление завоеванными территориями, перенимая при этом традиционные порядки мусульманского Востока. Со времен Халифата в мусульманских странах существовала традиция разделения военных, финансовых и судебных властей; причем духовные судьи, "кади", судили по законам шариата. Все земли разделялись на частные ("мульк"), церковные ("вакф"), государственные ("мири"), и личные земли султана ("хассе"); соответственно этому казна разделялась на государственную казну и личную казну султана. Казна и земли султана, дворцовое хозяйство и гвардия составляли султанский двор и имели особое управление [19, 74, 106; 23, 159].

Все завоеванные земли считались принадлежащими государству, поэтому прежние собственники этих земель теряли все права. Часть населения - прежде всего знать и многие горожане - выселялась с завоеванных земель в коренные османские области, а на их место переселялись турки. Сразу после завоевания производилась перепись населения и земельный реестр ("дефтер"), в котором указавалось число хозяйств в деревне и перечислялись полагающиеся с деревни платежи по налогам. Некоторые деревни выделялись в поместье ("тимар") воинам-всадникам, и в дефтере указывались платежи, следующие тимариоту-"сипахи". Тимар был учреждением, позаимствованным у византийцев, у которых он назывался "пронией", - впрочем, и в мусульманских странах был похожий институт, "икта". Обычно тимар составлял одну-три деревни и доставлял доход 3-10 тысяч акче, что соответствовало доходу 5-15 крестьянских хозяйств. С этого маленького поместья сипахи должен был служить сам и выставлять с каждых 1,5-2 тысяч акче одного всадника; офицерам предоставлялись большие тимары, "зиаметы", но они должны были приводить, соответственно, большее количество воинов [20, 37, 43, 65; 22, 12; 24, 21; 25, 465; 31, II, 247; 45, 22].

Сипахи регулярно вызывались на смотры, и если воин вызывал недовольство командиров, то тимар мог быть отнят; если сипахи проявил себя в бою, то тимар увеличивали. Тимары могли наследоваться, но сыну, поступающим в службу вместо отца, давали не весь отцовский надел, а лишь то, что полагалось молодому воину. Сипахи не имели никаких прав над крестьянами, кроме права сбора определенных в дефтере денежных сумм; если сипахи пытался брать лишнее, то крестьянин мог пожаловаться кади и тимар мог быть отнят. Крестьяне были свободными людьми и их повинности были не слишком велики; основной налог мусульман, "ашар", составлял десятину урожая; немусульмане платили еще "джизью", которая считалась откупом от военной повинности; в целом налоги немусульман составляли примерно четверть урожая - для примера, в Боснии до мусульманского завоевания оброки отнимали 3/5 дохода крестьянина. Сипахи и санджакбеи должны были следить за состоянием крестьянских хозяйств и, по возможности, обеспечивать их стандартными наделами земли, "чифтами". Вместе с тем, дабы крестьяне не уклонялись от повинностий, уходя в другие места, с конца XV века в отдельных районах существовало административное прикрепление крестьян к месту жительства. Позднее эти порядки были распространены на все государство [20, 43; 25, 463-465; 26, 44; 32, I, 58].

Центральное управление осуществлялось "диваном", советом, в который входили главы военной, финансовой и судебной администрации, и который возглавлял великий визирь. Все члены администрации были сменяемыми по воле султана, который сохранял за собой функции главнокомандующего, "меча правоверных", и хранителя справедливости. В трудах мусульманских государственных деятелей - в том числе в знаменитой "Книге правления" Низам ал-Мулька - справедливость выступает как основной принцип государственного управления, построенного на законах ислама. "Государям надлежит блюсти божье благоволение, - писал Низам ал-Мульк, - а благоволение господа - в милостях, оказываемых людям и достаточной справедливости, распростираемой среди них... Неизбежно государю раза два в неделю надо разбирать жалобы на несправедливости, и, творя правосудие, выслушивать народ самолично... Амилям, которым дают должность, следует внушать, чтобы они хорошо обращались с людьми... не брали бы ничего сверх законного налога... Если кто из народа окажется в затруднении... надо дать ему в долг, облегчить его бремя..." Великий визирь приводит в пример Хосрова Ануширвана: "Я буду охранять от волков овец и ягнят, - сказал Ануширван. - Я укорочу загребистые руки и сотру с лица земли зачинщиков разрухи, я благоустрою мир правдой, справедливостью и спокойствием, ибо призван для этой задачи" [27, 14, 16, 25, 41]. Необходимо отметить, что существование исламской справедливости признавали даже ярые враги ислама: "И все же великое правосудие существует среди поганых, - писал серб, вернувшийся из турецкого плена. - Они соблюдают правосудие между собой, а так же ко всем своим подданным... ибо султан хочет, чтоб бедные жили спокойно... над ними владычествуют по справедливости, не причиняя им вреда" [28, 44, 112; см. также 21, 50]. Характерно, что в понятие мусульманской справедливости входило не только равенство всех перед законом, но и справедливые налоги и справедливые цены на рынке - все цены устанавливались кади с учетом себестоимости товара и максимальной торговой надбавки в 10%. Производство и продажа некоторых товаров составляли государственную монополию [20, 52].

С помощью тимарной системы османы создали многочисленную и достаточно боеспособную кавалерию сипахи, однако секрет их военного могущества заключался не в кавалерии, а в пехоте и артиллерии. При султане Мураде I были созданы первые подразделения янычар - это был корпус регулярной пехоты, составленный из воинов-рабов, с детства воспитанных в казармах. Корпус был организован по образцу египетской гвардии мамелюков; так же, как мамелюкам, янычарам запрещалось жениться, и они посвящали свою жизнь "священной войне". Яначары считались мюридами ордена Бекташа и носили шапки монахов; дервиши ордена жили вместе с ними в казармах и вместе с ними шли в бой, обещая райское блаженство тем, кто погибнет за веру. "В казармах, похожих на монастыри, дисциплина была так строга, что ночью никто не мог оставаться вне них", - пишет Г. Дельбрюк [42, III, 347-348]. Это было дисциплинированное и обученное войско, получающее регулярное (раз в три месяца) жалование из казны. В Европе еще не было подобных армий.

Среди историков распространено мнение, что создание постоянной армии является фактором, благоприятствующим установлению абсолютизма [см. например, 54, 344]. Постоянная армия, подчиняющаяся монарху, является мощным оружием в борьбе с сепаратистскими устремлениями феодалов, и, естественно, что усиление султанов вызвало недовольство беев и эмиров, которые еще не забыли о былой независимости. В первой половине XV века беи все еще владели дружинами и огромными мульками, они устраивали мятежи и разжигали распри между наследниками султанского престола. В 1402 году беи изменили султану Баязиду I, и это едва не привело к гибели Османского государства - турки были разбиты Тамерланом, и Баязид попал в плен. Порожденные этим разгромом междоусобицы продолжались двадцать лет, и лишь в 1423 году султану Мураду II (1421-1451) удалось подавить все мятежи. В своей борьбе со знатью Мурад II опирался на корпус янычар, который был расширен и приобрел новое значение. Янычары комплектовались путем набора мальчиков-рекрутов из среды немусульманского населения. Обращенные в ислам и воспитанные в казармах молодые люди назывались "рабами дворца", "капыкулу". Преданность "капыкулу" побудила султана назначать из их среды командиров и чиновников; новое окружение Мурада П состояло из специально обученных в дворцовой школе "рабов дворца". "Не меньшее значение имели обучение и упражнения во дворце... - писал польский посол князь Збаражский. - Через это проходили все должностные лица, как через школу, и были образцом для всей земли". Наивысшей наградой для чиновника-раба были почетные одежды - шуба с султанского плеча [30, 150-151].

Дисциплина, порядок и мужество янычар помогали им одерживать победы в сражениях, но настоящая слава пришла к ним тогда, когда в руках "новых солдат" оказалось "новое оружие". При Мураде II большая часть янычар была вооружена аркебузами-"тюфенгами"; был создан мощный артиллерийский корпус, "топчу оджагы" - таким образом, на свет явилась регулярная армия, вооруженная огнестрельным оружием. Пушки тех времен были слишком тяжелыми, чтобы передвигаться по полю боя, поэтому их устанавлили на центральной позиции, обычно на холме. Батареи прикрывались укреплениями из деревянных щитов и повозок - получался укрепленный лагерь, в окопах впереди лагеря и в самом лагере располагались стрелки-янычары, а конница сипахи выстраивалась по сторонам и позади лагеря. Задача конницы состояла в том, чтобы завязать бой и заманить вражескую кавалерию на укрепления янычар, где она попадала под губительный огонь пушек и аркебуз, - потом конница возвращалась и добивала уцелевших врагов. При преемнике Мурада, Мехмеде II, для овладения городами были созданы огромные осадные орудия - в том числе знаменитая пушка Урбана, которая в 1453 году разрушила стены Константинополя [33, 140-142].

Создание вооруженной огнестрельным оружием регулярной армии было фундаментальным открытием турок; это открытие вызвало волну османских завоеваний. В течение двадцати лет после взятия Константинополя турки овладели Сербией, Грецией, Албанией, Боснией, подчинили Валахию и Молдавию. Затем они обернулись на Восток, окончательно покорили Малую Азию, и в 1514 году в грандиозной битве на Чалдаранской равнине разгромили объединенные силы господствовавших над Ираном кочевников. Затем были завоеваны Сирия и Египет, и султан Селим Грозный (1512-1520) провозгласил себя заместителем пророка, халифом.

Новое оружие позволило султанам одержать победу над всеми своими врагами - в том числе и внутри страны. Вскоре после взятия Константинополя находившийся в ореоле славы Мехмед II нанес решающий удар оппозиционной знати - ее глава визирь Халил-паша был обвинен в государственной измене и казнен. Вслед за этим были казнены многие беи, владения знати были конфискованы; в 1453 году великим визирем впервые стал раб-"капыкулу". Были конфискованы и многие вакфы, созданные беями и приносившие им доход. Пытаясь подвести итоги борьбе со знатью и утвердить справедливость, Мехмед II создал свод законов "Канун-наме", по которому должны были судить кади во всех частях огромного государства; эти законы не делали различия между простолюдинами и знатными. Правда, борьба на этом не закончилась; в 1481 году Мехмед II был отравлен своим сыном Баязидом, вступившим в союз с знатью. Баязид II вернул беям часть отнятых владений, но его сын Селим I Грозный вновь конфисковал вотчины знати. Наивысшего могущества Османская империя достигла в правление Сулеймана I Законодателя (1520-1560), который завоевал Венгрию и окончательно кодифицировал мусульманское законодательство - в частности, были установлены единые нормы податей и нормы военной службы. Возвеличение самодержавия достигло такой степени, что все приближенные называли себя "рабами" султана и он одним мановением руки приказывал казнить вельмож, обвиненных в казнокрадстве или измене [20, 51; 21, 46, 49; 34, 150; 44, 103; 45, 22].

Могущество Османской Империи вызывало попытки подражания в соседних странах. В Иране в начале XVI века получил распространение аналогичный тимару институт тиуля; сражаясь с турками, шах Аббас I (1587-1629) завел собственных янычар ("туфенгчиев") и артиллерийский корпус ("топханэ"). После окончания войны в 1590 году Аббас провел реформы по турецкому образцу, разгромил непокорную знать, конфисковал ее земли и ввел справедливые налоги [35, 256, 273, 276, 280]. В 1526 году правитель Кабула Бабур, наняв турецких ариллеристов, одержал победу при Панипате и овладел северной Индией [36, 382]. Основанная его потомками Империя Великих Моголов также имела некоторые турецкие черты - впрочем, здесь надо иметь в виду, что собственно турецкие элементы трудно выделимы в общемусульманском комплексе. Для всех мусульманских стран характерны одни и те же категории землевладения и система государственного управления, восходящая к Халифату. Распространение турецкого культурного круга было связано не столько с приходом новых культурных элементов (в частности, артиллерии), сколько с восстановлением исламских традиций, подорванных долгим господством кочевников.

На Западе турецкое влияние сказывалось, в основном, в перенимании турецкой техники. Испания, которая постоянно воевала с мусульманами, первая переняла у них оружие янычар, аркебузы: конструкция фитильного и кремниевого замка европейских ружей имеет восточное присхождение, а карабин - это искаженное турецкое слово "стрелок" [9, 69, 89, 92]. В 1470-х годах Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская сумели прекратить феодальную анархию и подавить грандов; c помощью артиллерии было разрушено множество замков; обширные владения знати подверглись конфискации. В начале XVI века в Испании появилась регулярная пехота, использовавшая турецкую тактику - оборонительный бой за укреплениями из телег и деревянных щитов [41, I, 419, 440, 479, II, 186; 42, IV, 67]. Как уже отмечалось, появление постоянной армии благоприятствует установлению абсолютизма. В первой половине XVI столетия Испания превратилась в могущественную абсолютную монархию, а испанская пехота завоевала славу непобедимой. Можно привести и другие примеры турецкого влияния на историю Европы - но, в целом, приходится признать, что западные историки неохотно касаются этой темы. Как бы то ни было, Османская империя XVI века была символом государственного могущества не только для Азии, но и для Европы. Известные философы европейского Возрождения, Жан Боден, Ульрих фон Гуттен, Таммазо Кампанелла, находили в Османской империи образец для подражания. В те времена взоры многих государственных деятелей были прикованы к Турции - и Россия не была исключением.

***
Волею судеб история России была тесно связана с историей Византии - обе страны соединяли узы общей религии, православия. В 1472 году великий князь Иван III женился на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора. Вместе с Софьей в Россию прибыло много греков, беглецов из Константинополя, которые многое видели и многое могли рассказать. Современники заметили, что после брака с Софьей великий князь изменился, пишет Соловьев, он явился грозным государем на московском престоле [11, III, 56]. Изменения в политике князя были весьма показательны: он сразу же послал в Италию за мастерами-литейщиками. В 1475 году в Россию прибыл Аристотель Фиоравенти, и вскоре в Москве был построен Пушечный двор; в 1480-х годах "Аристотель с пушками, и с тюфяки, и с пищали" участвовал в походах на Казань и Тверь [37, 257]. В это же время были созданы первые отряды стрелков; заметим, что на Руси использовались турецкие названия ружей - "тюфяк" ("тюфенг") и "мултух" [9, 69].

В 1479 году - не без участия артиллерии - Иван III овладел Новгородом. Великий князь поступил с завоеванным городом по примеру султанов: он расправился со знатью, вывел из города больше 7 тысяч "житьих людей" и вселил на их место москвичей. Земли бояр и церкви были конфискованы и пополнили государственный фонд; затем были проведены перепись и кадастр; при описи деревень - так же как в дефтерах - указывалось число хозяйств в деревне и перечислялись полагающиеся с деревни платежи [11, III, 33, 144]. После этого Иван III осуществил небывалую до тех пор на Руси (но типичную для Турции) акцию: он разделил почти все земли новгородчины на поместья в 100-300 десятин и раздал доходы с них воинам-всадникам ("помесчикам") [38, 126]. Поместья давались на условии службы; в переписных листах были точно зафиксированы размеры подати, которые крестьяне должны были платить помещикам. Поместья были небольшими: при среднем крестьянском наделе в 15 десятин в поместье входило от 6 до 20 дворов. Помещики регулярно вызывались на смотры, и если воин вызывал недовольство командиров, то поместье могло быть отнято; если помещик проявил себя в бою, то "поместную дачу" увеличивали. Поместья могли наследоваться, но сыну, поступающему в службу вместо отца, давали не весь отцовский надел, а лишь то, что полагалось молодому воину, "новику" [5, II, 237-238].

Вопрос об истоках поместной системы является предметом давних споров историков. Г. В. Вернадский прямо назавает русское поместье "тимаром", но Р. Г. Скрынников выступает против такого сопоставления [2, 210]. М. М. Ковалевский считал, что поместье происходит от известного татарам института икта [39, цит. по 40, 224]. К. А. Неволин высказывался в пользу греческого присхождения этого института и связывал его появление с влиянием греческого окружения царицы Софьи [5, II, 231]. Нам представляется, что в позициях исследователей, говорящих о заимствовании поместной системы, есть много общего: известно, что греческая прония и мусульманская икта были похожими учреждениями и тимар появился под их влиянием [20, 43].
Как бы то ни было, не вызывает сомнения, что Иван III, копировал методы завоевателя Константинополя Мехмеда II. Проявлением этой политики по-видимому, было и то, что великий князь "стал грозен" для своих бояр, и то, что дворцовые земли, как в Турции, выделяются из среды государственных, то, что греки заведуют княжеской Казной - и, вероятно, учат дьяков проводить "дефтеры" [37, 35, 247]. Идея создания первого Судебника, введенного в 1497 году, возможно, также навеяна деятельностью Мехмеда II, созданием знаменитого кодекса "Канун-наме". То же самое можно сказать и о попытке конфискации Иваном III церковных земель - как известно, Мехмед II конфисковал часть вакфов. Наконец, введение государственных монополий на производство и продажу спиртных напитков, запрещение простым людям употреблять их во все дни, кроме праздников, очевидным образом говорит о влиянии мусульманских традиций [11, III, 146, 336].

Конечно, вместе с турецкими порядками на Руси вводились и византийские - византийский церемониал при дворе, титул "самодержец" ("автократор"), двуглавый византийский орел на гербе России - но этот аспект проблемы хорошо известен и не вызывает дискуссий.

Василий III продолжал политику своего отца и при завоевании Пскова, Смоленска, Рязани следовал методу, опробованному при овладении Новгородом - массовые конфискации и переселения, а затем испомещение московских дворян [2, 229-230]. При осаде Смоленска широко применялась артиллерия, но нужно сказать, что русские войска не сразу освоили турецкую тактику полевых сражений. В битве на реке Ведроша в 1500 году русские использовали старую монгольскую тактику - это было конное сражение с использованием засад. Литовцы и поляки быстрее перенимали приемы турок; в 1514 году они одержали победу под Оршей, заманив русскую конницу на укрепления, где стояли пушки [12, II, 322, 353]. Между тем, Османская империя становилась все более могущественной, и ее рубежи придвигались все ближе. Еще в 1475 году крымский хан признал себя вассалом турецкого султана; в 1521 году хан Магмет-Гирей посадил своего ставленника в Казани, а затем совершил опустошительный набег на Москву. Между Москвой и Крымом началась долгая борьба за Казань, в которую постепенно втягивалась Турция; в походах крымского хана стали участвовать янычары [11, III, 257, 430].

Василий III был самовластным государем, недруги обвиняли его в том, что он отстранил от власти Боярскую думу и решает дела "сам-третей у постели" [2, 247]. После смерти Василия III, в малолетство его сына Ивана IV власть перешла к боярам, которые ссорились между собой из-за "мест" и кормлений. В 1547 году 16-летний Иван IV был коронован "царем всея Руси", а через полгода в Москве разразилось большое восстание против бояр. В этой сложной и опасной ситуации ближайшими советниками царя стали священник Сильвестр и рында (телохранитель) Алексей Адашев. В своих проповедях и посланиях Сильвестр призывал царя расстаться со своими прежними советниками, "богатыми" и "брюхатыми" вельможами, и ввести в своем государстве "правду" - справедливый суд, одинаковый для всех, малых и великих [43, 67]. Следуя советам Сильвестра, молодой царь учредил Челобитенный приказ - ведомство, которое должно было принимать челобитные от народа. Царь и сам часто принимал челобитные; 8 сентября 1549 года в церкви Рождества богородицы он принял челобитную от Ивана Пересветова, русского дворянина из Литвы. Иван Пересветов был многоопытным воином, служившим Яну Запольяи и Петру Рарешу, вассалам султана Сулеймана Законодателя; он хорошо знал турецкие порядки, и советовал царю брать пример с Турции. Челобитная содержала "Сказание о Магмете-салтане", в котором рассказывалось, как Магмет-салтан "великую правду в царстве своем ввел" [49, 312, 313, 331].

- В 6961* году турецкий царь Магмет-салтан повелел со всего царства все доходы себе в казну собирать, - говорит "Сказание", - а никого из вельмож своих ни в один город наместником не поставил, чтобы не прельстились они на мзду и неправедно не судили, а наделял вельмож своих из казны царской, каждому по заслугам. И назначил он судей во все царство, а судебные пошлины повелел взимать себе в казну, чтоб судьи не искушались и неправедно бы не судили... А через некоторое время спустя проверил царь Магмет судей своих, как они судят, и доложили царю про их лихоимство, что они за взятки судят. Тогда царь обвинять их не стал, а только повелел с живых кожу ободрать... А кожи их велел выделать и ватой велел их набить, и написать повелел на кожах их: "Без таковой грозы невозможно в царстве правду ввести". Правда - богу сердечная радость, поэтому следует в царстве своем правду крепить. А ввести царю правду в царстве своем - это значит и любимого своего не пощадить, найдя его виновным. Невозможно царю без грозы править, как если бы конь под царем был без узды, так и царство без грозы".

"Великая правда" - это было то, что турки называли "адалет", "справедливость" - идея, лежавшая в основании исламского учения о государстве. Султан выступал в "Сказании" как охранитель справедливости: он выдал судьям книги судебные, чтоб судили всех одинаково, он установил налоги и послал сборщиков - "а после сборщиков проверял, по приказу ли его царскому собирают". Воинов царь "наделил царским жалованием из казны своей, каждому по заслугам". "И запретил закабалять их и обращать в холопов, чтобы все служили добровольно". "Если у царя кто против недруга крепко стоит... будь он и незнатного рода, то он его возвысит и имя ему знатное даст..." "Еще мудро устроил царь турецкий: каждый день 40 тысяч янычар при себе держит, умелых стрельцов из пищалей, и жалование им дает и довольствие на каждый день..." [46].

Конечно, "Сказание" не вполне точно рассказывало о событиях, произошедших после взятия Константинополя - у автора была иная цель, он предлагал проект пребразований и выстраивал события так, как хотел. Неизвестно, был ли знаком Пересветов с советниками Ивана IV, но в его челобитной содержались те самые мысли, которые с буквальным совпадением высказывали Сильвестр и Адашев - нужно сказать, что Адашев тоже бывал в Турции и знал о "великой правде". Д. Н. Альшиц считает даже, что в действительности Пересветова не существовало на свете, а "Сказание о Магмет-салтане" было написано Адашевым [43, 74].

Как бы то ни было, Адашев и Сильвестр энергично взялись за выполнение программы Пересветова - то есть за переустройство России по образцу Османской империи. В 1550-х годах были постепенно упразднены наместничества и кормления, и "вельмож стали наделять из казны царской, каждому по заслугам". Судебные пошлины ("корма") стали взимать в казну, а в городах и волостях были избраны новые судьи, земские и губные старосты. Им выдали книги судебные - новый Судебник, принятый в 1550 году; этот Судебник запрещал закабалять в холопы служилых людей. Челобитный приказ стоял на страже "великой правды" и всякий мог подать жалобу на беззакония прямо царю. Дворянам на ежегодных смотрах стали выдавать дополнительное жалование из казны; был создан стрелецкий корпус - 3 тысячи "умелых стрельцов из пищалей", которых царь держал постоянно при себе. Появились и выдвиженцы из незнатных родов - к их числу принадлежал сам Адашев и многие окружавшие его дьяки [47, 346, 355, 398, 439].

Адашев и Сильвестр провели еще две реформы, выходящие за рамки проекта Пересветова. В 1550 году были установлены единые нормы налогов для различных категорий земель, а в 1556 году были введены единые нормы службы - хозяева вотчин и поместий были обязаны выставлять одного всадника со 150 десятин земли [47, 392, 438]. Можно было бы ожидать, что эти законы окажутся характерными именно для России - но нет, оказывается, и они повторяли соответствующие установления из "Канун-наме" Сулеймана Законодателя (см. [45, 22]). Очевидно, Адашев знал об Османской империи значительно больше, чем "воинник Иванец Пересветов".

Модернизация по образцу самой могущественной державы того времени достигла своей цели: была создана мощная армия, многочисленная конница из дворян-сипахи, корпус стрельцов-"янычар" и пушечный наряд, не уступавший турецкому артиллерийскому корпусу "топчу оджагы". Началось быстрое расширение пределов Русского государства; в 1552 году была одержана великая победа: завоевана Казань; в 1556 году русские войска достигли берегов Каспийского моря. Царь Иван IV находился в зените славы - так же как Мехмед II после взятия Константинополя. Некоторые историки утверждают, что Иван IV подражал Мехмеду II - и в этой связи необходимо вспомнить, что сделал турецкий султан после завоевания Константинополя [56, 72]. Как отмечалось выше, Мехмед II воспользовался своей славой, чтобы разгромить знать и конфисковать ее владения - то же самое сделал и Иван Грозный. Конфискация владений знати была необходима для увеличения численности конницы - как в Турции, так и в России, конфискованные земли были сразу же розданы в тимары [48, 319; 22, 47].

Для того, чтобы подавить сопротивление знати, Иван Грозный учредил опричнину. "Учреждение это всегда казалось очень странным, как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал", - писал В. О. Ключевский [50, 347]. Московские летописи переводят устарелое слово "опричнина" как "особый двор", и позже, когда это слово было запрещено, опричнину именовали просто "двором" [5, II, 189, 190]. Опричник Штаден в своих записках утверждал, что царь учредил опричнину по совету своей жены Марии, дочери черкесского хана Темрюка, и ее брата Михаила Черкасского, ставшего одним из знаменитых опричников [48, 134]. Черкесы хорошо знали, что такое "двор" - двор османских султанов - это было государство в государстве со своей казной и маленькой армией, составленной из особых янычарских частей. Земли выделенные в обеспечение двора, именовались "хассе" - "особые, личные земли" [55, 125]. Именно такой "особый двор" с выделенными "особыми землями" и создал Иван Грозный - вплоть до того, что скопировал некоторые внешние черты. Так же, как янычары, опричники ходили в одежде, похожей на монашескую, и их казармы в Александровском напоминали монастырь - так же как казармы янычар [48, 342-343]. Засилье черкасов и татар в окружении Грозного возмущало русскую знать; эти настроения проявились, когда однажды митрополит Филипп увидел опричника в церкви в мусульманской шапке, "тафье", - он не удержался и воскликнул: "Се ли подобает благочестивому царю агарьянский закон держати?" Митрополит и раньше позволял себе обличать царя - но на этот раз царь пришел в ярость и распорядился свести митрополита с престола [48, 254].

Характерно, что при основании опричнины царь передал управление земщиной Земской думе, распорядившись, чтобы ему докладывали только "ратные и земские великие дела", - такое разделение функций характерно для Османской империи, где всеми текущими делами ведает диван [48, 368]. Характерна также демонстративная позиция царя-"защитника справедливости", готового защищать "великую правду" с помощью жестоких расправ. Флетчер рассказывает, что когда один дьяк принял взятку в виде нашпигованного деньгами гуся, царь приказал своим палачам разделать дьяка, "как разделывают гусей" [15, 49]. Барберини пишет, что царь приказывал сечь уличенных во взятках чиновников - и даже знатнейших из бояр, поэтому среди чиновников не было ни одного, которого ни разу бы не высекли [цит. по 51, I, 351].

Иностранные свидетели говорят, что Грозный набирал своих опричников из людей "очень низкого происхождения" - это согласуется с тем, что в Турции дворцовая гвардия состояла из рабов-"капыкулу". Жестокие казни врагов вместе с детьми были неслыханным делом в России, но вполне обычным - в Турции: "тезка" русского царя Селим I Грозный известен тем, что приказал отравить отца, братьев и задушить племянников; за восемь лет правления он казнил семь своих визирей. Возможно, что Ивана IV стали называть Грозным по аналогии с султаном Селимом.

Таким образом, Иван IV подражал турецким султанам и устанавливал порядки, похожие на порядки султанского двора. Царь хорошо усвоил слова Магмет-султана из челобитной Ивана Пересветова: "Невозможно царю без грозы править, как если бы конь под царем был без узды, так и царство без грозы". Главное, что перенял Иван Грозный у Мехмеда П - это самодержавие, абсолютная власть монарха. Мы не будем останавливаться на вопросе, полезно ли это было для России, - важно, что это определило историю России на столетия вперед.

Как бы то ни было, основным результатом модернизации по турецкому образцу было создание мощной армии. В июле 1572 года в битве при Молодях войска Ивана IV одержали решающую победу над крымской ордой. Русские использовали турецкую тактику - они завлекли конную лаву татар на укрепления, за которыми стояли стрельцы с пушками [53, II, 173]. Татары, которые шли покорять Русь, были отброшены, и страна сохранила независимость - благодаря армии, созданной Адашевым и царем. Были и другие последствия модернизации. В 1580-х годах в разных районах страны стали вводиться "заповедные годы" - временный запрет на крестьянский выход. В Турции было так же: сначала запрет выхода в отдельных провинциях - потом по всей стране, сначала на время - потом навсегда. Это было административное прикрепление крестьян к месту жительства - с тем, чтобы они не стремились уйти от своего тягла. В принципе, это прикрепление было не равнозначно установлению крепостного права - ведь повинности крестьян были указаны в переписных листах, и если помещик-сипахи брал больше, чем следовало, то крестьяне могли жаловаться в суд. В Турции время от времени султаны вспоминали о "великой правде" и издавали "указы справедливости", "адалет-наме" - поэтому турецкие крестьяне остались свободными людьми. В России было иначе, русские цари позаимствовали "грозу", но быстро забыли о "великой правде" Магмет-салтана. Впрочем, это было позже, а в XVI веке порядки России живо напоминал порядки Османской империи. Об этом писали многие путешественники, но историки не относились серьезно к их путевым впечатлениям, считая их поверхностными [51, 45]. Однако, один из английских послов, Джильс Флетчер, оставил после себя серьезный труд, который на Западе считали "энциклопедическим". Вот что пишет о России Джильс Флетчер:

- Образ правления у них весьма похож на турецкий, которому они, по-видимому, пытаются подражать, по положению своей страны и по мере своих способностей в делах политических...

Таким образом, на Западе хорошо знали о восточной природе Русского государства...

***
Возвращаясь к анализу истории России с точки зрения теории культурных кругов, нужно рассмотреть результат взаимодействия турецкого круга с традициями, сохранившимися от прошлых эпох. В результате столкновения культур были утрачены многие норманнские традиции: независимые боярские вотчины и дружины, самоуправление Новгорода и Пскова. Большая часть вотчин была уничтожена, а для тех, что остались, владение было обусловлено службой; боярская дума утратила прежнее значение. Исчезли удельные княжества, почти исчезло многочисленное в прошлые эпохи черносошное крестьянство. С ликвидацией огромных боярских вотчин уменьшилась численность рабов-холопов.

Взаимодействие монгольских и турецких традиций привело к торжеству абсолютизма. Упрочилась налоговая система, стали систематическими переписи и кадастры. Появился новый многочисленный класс служилых землевладельцев - помещики-дворяне; крестьяне были прикреплены к земле и обязаны платить помещикам (пока фиксированные) оброки. Коренные изменения произошли в военном деле - появилась артиллерия и регулярная пехота, собственно говоря, это и были основные элементы турецкого культурного круга.

Таким образом, теория культурных кругов позволяет объяснить некоторые аспекты исторического процесса - но, конечно, не весь процесс. Помимо внешних влияний ("культурных кругов"), их взаимодействия и синтеза, существуют и внутренние процессы, которые не расматриваются этой теорией.

Тем не менее, анализ внешних сторон явлений может внести свой вклад в изучение того многогранного мира, который называют историей.

--------------------------------------------------------------------------------

* 1453 год - год взятия Константинополя