В Союзе все спокойно...

Юрий Гирченко.
 

 

(Неполная хроника мирной жизни отдельной воинской части).

* ЧАСТЬ 1. РЕЗНЯ ПО ДЕРЕВУ. *

1989 год. Сентябрь.

Местное население, мужская его половина, уже одело свитера и пиджаки. И не смотря на то, что температура окружающей среды 30 градусов выше ноля, оно одето именно так. Потому, что так надо, потому, что уже осень... Традиция. Все-таки, мне думается, что не все жители этой республики так ревностно придерживаются правил ношения одежды по сезону. Но здесь дело обстоит именно так. Это Агдам, Азербайджан... Город Агдам, по местным понятиям, большой населенный пункт. 70 тысяч населения, районный центр. Основной достопримечательностью его является Производственное Объединение по переработке винограда, а по-простому, Агдамский коньячный завод. Многие еще помнят портвейны ''Агдам'' и ''777''. Это делалось именно здесь. Но самое интересное заключалось в том, что Агдам располагался в 27-ми километрах от Степанакерта. А там, уже стреляли. Граница - же, с Нагорно-Карабахской автономной областью, была еще ближе, километра три. И, поэтому, выстрелы были слышны. Первое время, с не привычки, по ночам я не мог уснуть. И в голову лезли мысли, что я, кому, сделал плохого? И, зачем меня сюда послали? Но солдат не выбирает поле битвы, где ему сражаться, жить и умирать. И, хоть я не солдат, я лейтенант, но сути дела это не меняет, ведь попал я сюда, после окончания училища.

1989 год. Октябрь.

К Агдамскому гарнизону относились две воинские части постоянной дислокации. Отдельный инженерно - саперный батальон, в котором я и проходил службу на должности начальника продовольственной и вещевой служб, и склад артиллерийских боеприпасов. Этот склад находился не в самом Агдаме, а в шести километрах от него, в поселке Узун-Дара. И вот, из этого склада было похищено оружие. Не много, не мало, а 40 автоматов и карабинов. По Закавказью, это был не первый случай, но для нас это было событие. Через пару дней после случившегося, приехала комиссия по выяснению причин пропажи. И вот что интересно, эта комиссия разместилась у нас, в батальоне, а не на территории склада. Потому, что там, за городом, не созданы условия для проживания генералов, а их приехало, целых восемь штук. И вы представьте, приехал генерал и привез с собой свиту, так, по шесть - семь офицеров. Да плюс, следователи прокуратуры, милиция, и прочие контролирующие органы. В общем, команда большая, а кормить- то ее нужно. А деньги на это не выделяют. Но ничего, выкрутимся, был бы прок... Генералы сами в Узун-Дару не ездили. А что там делать генералам? Нет там курортных условий для них. Они лучше здесь, у нас, в батальоне в бассейне поплавают. Был у нас свой бассейн. Да и что за пользу могут принести генералы? Хотя, генералы во все времена делают такой умныйвид, будто что-то понимают. Пусть лошади думают, а генералу не зачем - он уже генерал. Так, вот, побыла эта комиссия у нас около двух недель, и может быть, еще осталась - бы, да нельзя, у нас стреляют. И с каждым днем все ближе. Свернулась комиссия, и уехала. Потому - что нельзя подвергать опасности жизни генералов. Очень мало генералов из боевых офицеров. А, в основном, как в анекдоте, генералы - это дети генералов.

1989 год. Ноябрь.

Официально Народный фронт Азербайджана был образован в январе 90-го. Но это там, в Баку, а у нас, в Агдаме, эти ребятки бряцали оружием с осени 89-го. И определенную роль в этом бряцании сыграло именно то, похищенное со склада оружие. Мы, офицеры саперного батальона, знали об этом с ноября. И все потому, что боевики этого не скрывали. Да, конечно наш комбат доложил об этом вышестоящему командованию. Но командование никак не прореагировало, сказав, что не было никаких указаний от еще вышестоящего командования. В общем, кто-то, какое-то решение принимать должен был. Но кто, и какое - никто не знал. Ведь, всегда так было, чем выше начальник - тем меньше у него ответственности. Точнее, свою ответственность он всегда найдет на кого переложить. Но в этот раз, решение никто принимать и не пытался. Наверное, так было нужно. Наверное, это и было решение Москвы. И в этой ситуации все доходило до маразма. Мы, военнослужащие Вооруженных Сил СССР, ходим без оружия, а бородатые джигиты всегда и везде с ним. На, подобного рода вопросы, нам отвечало, опять - таки, высокое командование, что, для наведение порядка на территории страны существуют внутренние войска и следовательно это их дело - ходить с оружием. А мы должны жить, нормальной, повседневной жизнью, не нагнетая обстановки. Теперь, немного о внутренних войсках. Ребятки приезжали к нам в командировку на 2 - 3 месяца. Неплохо вооруженные, в бронежилетах, и одной из основных их целей - было выжить. И поскольку терять им было нечего, ведь их родные и близкие остались там, на родине, они и стреляли по любому поводу, да и без повода. На их месте, я, наверное, поступал бы так же. Но нам было сложней, потому, как семьи наши были с нами, часть наша была постоянной дислокации. И, прежде всего, своими необдуманными поступками мы подвергали опасности жизни наших семей. Но, с другой стороны, для местного населения большой разницы не было - идет солдат ВВ или СА. И может - быть, так и продолжали - бы мы ходить без оружия, если - бы не один случай. Местные джигиты избили одного нашего майора, да не просто избили, а со смертельным исходом. Майора этого сразу же забрали от нас и увезли на родину представители вышестоящего штаба, а нам сказали не поднимать панику и не нагнетать обстановку. Наш комбат всегда выполнял указания начальства, но на этот раз, плевать хотел на все это уродство, и в тот же день приказал выдать всем оружие.

1989 год. Декабрь.

Зима в Азербайджане вещь интересная. Нельзя сказать, что погода не зимняя. Погода зимняя и снег идет, и выпадает его много, но он мокрый. И вы представьте себе дороги. По трассам ездить еще можно, а вот грунтовки - это да... Нет, по ним тоже можно ездить, но лучше на гусеницах или на очень больших машинах. А ездить по ним, по роду моей службы, приходилось постоянно. По Агдаму ездить было нормально, они были, в основном заасфальтированные, я имею в виду дороги, но совсем не отношение местного населения. Местное население нас не любило. Сначала в нашу сторону выкрикивались угрозы, потом летели камни и палки, а в декабре начали раздаваться выстрелы. В отличие от Внутренних Войск, снабжение моей части производилось от местных поставщиков. Министерство Обороны своевременно перечисляло им деньги, но мне все равно приходилось уговаривать больших начальников местных мясокомбината, хлебозавода и заготовительной конторы, чтобы хоть что-то получить, для кормления солдат. Раз в неделю на своем ЗИЛ-131, ''хлебовозке'', вместе с водителем-бойцом, мы ездили в Гянджу, на Военный продовольственный склад. Там мы тоже получали продовольствие. Гянджа, большой и красивый азербайджанский город. Расположен он дальше от границы с НКАО, и поэтому, с удалением от Агдама, выстрелы затихали. В Гяндже было хорошо. В Гяндже было тихо. Но тихо было в декабре... Самое интересное заключалось в том, что два-три раза в неделю, на ''хлебовозке'', опять-таки с бойцом, мы ездили в Степанекерт. Ездили туда за молоком для солдат и семей офицеров. Вокруг дороги слышались выстрелы, перестрелки, взрывы. Честно говоря, не помню дня, чтобы было тихо. Но сама дорога не обстреливалась. Но это было в декабре... О дороге Агдам - Степанакерт стоит рассказать отдельно. Протяженность ее 27 километров. И по всей ее протяженности стоят населенные пункты, чередуясь с армянским и азербайджанским населением. Я перечислю наиболее крупные из них. Итак: Агдам - азербайджанцы, Аскеран - армяне, затем Ходжалы - азербайджанцы, и наконец Степанакерт - армяне. Уже было так. Народы определились, кому, где жить, а иноверцы просто выселялись. Выселялись местным, значительно, большим по количеству, населением. А кто не хотел выселяться, того просто убивали. Возле дороги были еще несколько небольших сел, со смешанным населением. Вот там и проходили разборки с применением оружия. На протяженности всей дороги, через каждые 4 - 5 километров, стояли блокпосты Внутренних Войск. И, наверное, только из - за этого, дорога, практически не обстреливалась. Вот в такой обстановке мы в части и встречали Новый Год. А Советский народ встречал его радуясь тому, что наконец - то выведены войска из Афганистана и больше не будут гибнуть солдаты неизвестно где и за что. Да не тут-то было...

1990 год. Январь.

До января 1990 года центральная пресса и телевидение, практически, ничего не говорили о положении в Нагорном Карабахе, а если и говорили, то все сводилось к небольшой ссоре нескольких семей. Не говорилось, так - же, что с января здесь уже велись бои с применением артиллерии. Армянская Национальная Армия обстреливала из орудий приграничные с НКАО населенные пункты Азербайджана. Азербайджанцы в ответ начали депортацию армян со своей территории. Может там, в Баку, это и была депортация, но в Агдаме это была настоящая резня. За одну ночь бойцы Народного Фронта Азербайджана вырезали всех армян в городе. На следующий день, я своими глазами видел десятки трупов, которые увозили солдаты ВВ из города. Позже, все это мы так и назвали - ''резня по дереву'', в смысле ''чурка'' - ''чурку'' режет. 15 января 1990 года было введено чрезвычайное положение в НКАО и прилегающих районах. В Степанакерте была образована комендатура района чрезвычайного положения. Но мы об этом узнали не сразу. Еще 8-го января на совещании у комбата наш начальник особого отдела, старший лейтенант, сообщил, что в ближайшее время Народный Фронт Азербайджана намечает нападения на воинские части, с целью захвата оружия и техники. А у нас было что взять. У нас в батальоне было большое ''НЗ''. Чтобы было понятно, скажу, мы по военному времени комплектовали три полка и четыре отдельных батальона, и все это имущество, техника и вооружение хранилось у нас на складах длительного хранения. А рядом была Узун-Дара, где на военном складе хранилось несколько тысяч вагонов боеприпасов. В общем, мы были лакомым кусочком для боевиков. С утра 9-го января комбат сел в свой, командирский УАЗ и поехал в школу-интернат, там располагался полк Внутренних Войск, чтобы как-то скоординировать совместные действия. А вернулся назад ни с чем. Полк ночью покинул Агдам. Командир бросился звонить на ''Пловец'', штаб 4-й общевойсковой армии, наш батальон был в непосредственном подчинении этой армии, но там никто не отвечал. После стал звонить на ''Фиалку'', позывной штаба Закавказского военного округа, в Тбилиси. Туда он все-таки дозвонился, но услышав доклад комбата, высокое начальство повесило трубку, имитируя обрыв связи, и больше ее не поднимало. Мы остались одни... Комбат был в смятении. И я его понимаю. Человек, дослуживший до подполковника, делавший всегда и все по инструкции начальства, теперь лишился как инструкций, так и начальства. Теперь решение принимать нужно было самому. А ситуация была интересная, какое бы решение он не принял, отвечать ему. Да, можно часть ответственности переложить на заместителя, но это всего лишь часть. До этого в боевых действиях он участия не принимал. Но за плечами была академия, которую он окончил полгода назад, и все-таки навыки, какие-то, еще остались, не все выветрились из головы. Командир не выходил из кабинета - думал, но не могу с полной уверенностью сказать о чем. Мы, офицеры, сидели в курилке, возле штаба и просто курили. Курили, пока к нам не подошел зам. по вооружению и сказал, чтобы командиры подразделений шли в казармы и подготавливали к выдаче личному составу оружие, а все остальные офицеры шли на склад вооружения и получали дополнительные боеприпасы, по два магазина патронов. Сказав это, он пошел в штаб к комбату. Уважал я этого майора. Мужика невозможно было чем-то удивить. У него всегда и на все был готов ответ, и он никогда не терялся. Да и ко мне он относился как к младшему брату, хотя ростом он был 166 см., а я 183 см. Как-то мы сразу с ним сошлись, хотя для многих офицеров он был строгим начальником. Да и жена его была сержантом и работала у меня в хозяйственной части делопроизводителем. Не подумайте ничего плохого, делопроизводитель - это как писарь, только классификация повыше. Не знаю, что говорил зам. по вооружению командиру, но через некоторое время, комбат был похож на настоящего боевого командира. К вечеру к нам в батальон приехал подполковник, командир арт. склада из Узун-Дары. С ним приехали пять его офицеров. Командиры обсудили план взаимодействия. Хотя, какой, собственно, план, кто знает что будет. И будет ли вообще. Настроили радиостанции, договорились о позывных. Я, вместе со своим начальником, зам. командира по тылу выдал им с ''НЗ'' продукты на всю часть на двадцать суток. Почему выдал? А потому, что, во-первых, они стояли у нас в батальоне на довольствии, а во-вторых, мы, все-таки, были в городе, а они за ним и в открытом поле. И если против них предпримут осаду, то деваться им будет некуда. Одно из двух: либо - сдаваться, либо - погибать. Их было мало - солдат всего один взвод, да с десяток офицеров. Нам было жаль их... И, возможно, мы видели этих ребят в последний раз. Все мы друг-друга знали. Не сговариваясь, с шутками и прибаутками зашли в, мою подопечную, солдатскую столовую, разлили по кружкам и выпили... Тут, очень внимательный читатель спросит - все солдаты да офицеры, а прапорщики где? И очень правильно и своевременно, дорогой читатель, ты задаешь вопрос. Отвечаю. Все прапорщики, как в батальоне, так и в складе, местные - азербайджанцы. И воевать со своим народом они не станут. А если просто покинуть часть, то их могут судить, под трибунал отдать. А, что бы ты, читатель, сделал? Ну..., вот... и они так решили, что проще заболеть. И в этот же день подали рапорта с просьбой освободить их временно от служебных обязанностей, кто по состоянию здоровья, кто в отпуск, а кто по семейным обстоятельствам. Что оставалось делать командиру? Если посчитать их дезертирами, то по законам военного времени, расстрелять. Но разве сейчас военное время? На территории Советского Союза войны нет. Если подписать все рапорта, то держать ответ перед самыми большими начальниками, которые обязательно будут задавать вопросы. Но, конечно, не сейчас, а после всего. А будет ли это, после? И будет ли кому отвечать? Командир собрал все рапорта и положил, не подписывая, в сейф. А прапорщики самостоятельно разошлись по домам. Вот и все... Не было у нас прапорщиков. В десять часов вечера все семьи перебрались из жилого городка в часть и разместились в сан. части и по кабинетам в штабе. Были назначены патрули. Три по части и два по жилому городку. Также были усилены караулы. А у нас их было три. Первый, непосредственно, на территории части. Второй - в трех километрах от части, на самой границе с НКАО. Третий караул находился уже на территории Нагорного Карабаха, километрах в четырех в глубь области. Мало кто спал в ту ночь. Но все, слава богу, обошлось. Конечно, выстрелы слышны были, но где-то рядом, как обычно. На следующий день в батальоне закипела работа. Началось строительство. Строили укрепления и огневые точки из всего, что можно, но в основном, из бумажных мешков. Да, не удивляйтесь, из бумажных мешков. Они для этого и предназначены. В мешки насыпается земля или песок. И из них строится укрепление. По всему периметру забора, с внутренней стороны, растянули МЗП - малозаметное препятствие. Это такая путаная проволока, в которую попав, без кусачек не вылезешь. А между МЗП расставлены сигнальные мины. Все эти приготовления заняли у нас целый день. И опять бессонная ночь. И опять пронесло. На третий день все семьи перешли назад, в жилой городок, потому, как строительство укреплений там было закончено. Жилой городок был, совсем рядом с частью, метрах в двадцати от КПП. В ночь с 11 на 12 января несколько пьяных вооруженных кардашей, это на азербайджанском языке означает брат, так они друг-друга и называли, обстреляли из автоматов и охотничьих ружей КПП части. В ту ночь, я был в резерве и спал в своей квартире. Услышав выстрелы, оделся, схватил автомат, и выбегая на лестничную площадку, отдал жене пистолет. Так, на всякий случай, отдал. Вместе с другими офицерами, я побежал к укреплению, к своему укреплению по боевому расчету. Добежал туда и приготовился к стрельбе, но перестрелка была в другом секторе... Пострелять не довелось, тем более что скоро стрельба прекратилась. Кто в ту ночь принимал непосредственное участие в перестрелке, рассказывали, что кардаши, услышав ответный огонь, начали убегать в разные стороны, в разные переулки, кто куда. В кого-то все-таки попали, потому, что на утро мы обнаружили несколько луж крови. У нас обошлось без потерь. 13 января было совершено нападение на арт. склад в Узун-Даре. Бой там был посерьезней и потери у джигитов были побольше, только убитых было шесть человек. Но у наших и там обошлось без потерь, даже раненых не было. Вечером 14 января двое кардашей попытались перебраться через забор нашей части возле склада вооружения, но запутались в МЗП и были расстреляны часовым. Через час после случившегося приехала местная милиция и забрала трупы, мотивируя тем, что этих двух уголовников они давно разыскивают. Конечно, был составлен акт передачи тел и оружия, два обреза охотничьих ружей, а без него никак нельзя. Если бы его не было, попробуй потом докажи, что этих ''мирных'' людей мы не сами затащили на территорию части и там прикончили. Начальник милиции пообещал всячески помогать нам и не допускать подобного. 15 января опять был бой в Узун-Даре. Один солдат был ранен, но ранен легко, так-что обошлись своими медицинскими средствами. 16 января у нас кончился хлеб. Нет, продукты были, запасы были большие и на продовольственном складе и на складе ''НЗ'', да и на подсобном хозяйстве вместо пяти числящихся свиней, бегало около сорока. Запас этот был создан не мной, а моим начальником, капитаном, зам. по тылу. А знаете зачем? А чтобы приезжающее начальство кормить, да и на дорожку поросеночка положить. Эх, любит это начальство... Хорошо иметь не учтенный запас - пригодилось. Продукты были, а хлеб закончился. Ну и по приказу комбата тронулся я в путь со своим бойцом на хлебовозке. А сопровождал нас БРДМ. А другой боевой техники у нас и не было. Вообще-то БРДМов в батальоне было два, но второй не ездил - был на ремонте. Вот так мы и отправились за хлебом. И получили его без проволочек. Согласитесь, что трудно отказать, если на тебя смотрит ствол крупнокалиберного пулемета. Вернувшись в батальон, я доложил комбату, что вопросы, все-таки решаются. Немного посмеялись над происшедшим, и я с тем же эскортом, отправился на мясокомбинат, а зам. по тылу с двумя бортовыми ЗИЛ-131 и двадцатью солдатами в заготовительную контору. С пустыми руками никто не вернулся. Привезли все, что хотели и сколько хотели. Оружие умеет убеждать. Этой же ночью были взорваны тыльные ворота части. И все. За этим ничего больше не последовало. Наверное, это сделали для того, чтобы мы сильно не расслаблялись. 17 января мы восстановили ворота и установили там постоянный пост. Раньше охрана там осуществлялась патрулированием. В этот же день комбат приказал поменять караулы. Все это время второй и третий караулы держались автономно. Новые, усиленные смены были подготовлены за несколько часов и колонна из двух машин и БРДМ, тронулась в путь. Замена произвелась без казусов. Старые смены вернулись. В ночь с 17 на 18 января двое кардашей предприняли попытку опять взорвать тыльные ворота. И были задержаны. Ох, и побили их солдаты. А что вы думаете, солдаты строили ворота, потом, после взрыва восстанавливали, а эти хулиганы опять хотят бойцам работы добавить. Чужой труд нужно уважать... Утром опять приехала милиция и, опять по акту, мы передали ей этих ''взрывателей''. В ночь с 18 на 19 января была обстреляна воинская часть в Узун-Даре. Причем любопытно, как это происходило. Этот артиллерийский склад располагался в пятидесяти метрах от дороги Агдам - Евлах. И кардаши на машинах ездили по ней челночным методом и из автоматов обстреливали КПП и забор части. Продолжалось это около часа, пока из части не ответили пулеметным огнем, и не расстреляли одну легковую машину. В итоге она взорвалась и горела до утра. У наших потерь не было. А у них, как вы думаете? Я не знаю... В эту же ночь было нападение на второй караул. Перестрелка была минут пять. У нас был ранен один солдат. Но, ранен легко, можно сказать, что пуля просто прикоснулась к его щеке. А если бы пару сантиметров правее?... 19 января к нам в батальон вернулись из ''отпусков'' прапорщики. Причем, все вернулись. Они сообщили, что больше нападений не будет. И, действительно, в эту ночь было тихо. Знали, черти, знали... 20 января, ближе к обеду, заработала дальняя связь. На нас вышел ''Пловец''. И первый вопрос, который задал полковник из Баку: ''Ну, что, вы там еще живы? '' Моя жена тогда была рядовой СА и работала на коммутаторе. И вот именно ей довелось первой поговорить с этим ''полководцем''. Она у меня очень культурный человек, но сказала ему все, что думает о нем самом, его маме и всех его родственниках... Потом комбат поговорил с начальством и узнал, что Закавказье объявлено районом чрезвычайного положения и в Баку введены дополнительные войска. Ну, конечно, отсидевшись в Баку, в Сальянских казармах, прикрывая свои задницы целой дивизией, и теперь с введением комендантского часа, большое начальство осмелело. Да, теперь можно руководить. А наш саперный батальон - просто незначительная боевая единица, которую и потерять не жаль. Но мы остались в живых. Ну, просто получилось так... Вечером в Агдам вошел полк внутренних войск, но уже совсем другой полк, не тот, что стоял здесь раньше. В городе был введен комендантский час, и жить стало немного легче...

* ЧАСТЬ 2. ДОРОГИ И МОСТЫ. *

1990 год. Февраль.

С введением чрезвычайного положения, в НКАО и прилегающих районах обстановка понемногу стабилизировалась. Нет, нельзя сказать, что наступил стопроцентный мир, но выстрелы, как правило, раздавались одиночные и только в ночное время. Однако, на общем совещании у командира батальона было принято решение об эвакуации семей. И что интересно, пока мы только принимали решение, замполиту срочно понадобилась машина в Баку, за получением наглядной агитации. Он так достал комбата, что тот все-таки выделил ему машину. Конечно, никакой наглядной агитации замполит не привез, зато благополучно загрузил свои вещи и вывез семью за пределы Азербайджана, в безопасное место. Вся эвакуация проходила неорганизованно. Семьи отправляли - кому как удастся. Начальник особого отдела, отправляя свою семью, взял с собой в УАЗ и мою жену. Они выехали в Степанакерт, что бы там пересесть на вертолет. Вечером ко мне, в квартиру, пришли два неразлучных друга, старший лейтенант и лейтенант. Оба командиры взводов инженерно-дорожной роты. Мы сели за стол, ну и конечно выпили. А повод был - семьи отправлены, и теперь можно и повоевать... Но через некоторое время, дверь в квартиру открылась и на пороге показалась моя жена. Мы были поражены. Как так? Оказывается, в том вертолете перевозили задержанных боевиков, а лететь с ними радости мало. По дороге назад их УАЗик обстреляли. Жена мне так и заявила: ''Останусь с тобой...'' А через два дня мы узнали, что вертолет был сбит. Весело... К нам, в батальон приехали с проверкой два полковника из штаба нашей, 4-й армии. О, как они важно ходили по части, делая замечания, что построенные нами укрепления оборудованы неправильно. И что, согласно инструкций, все должно выглядеть иначе. Оно, конечно, из кабинета в вышестоящем штабе, виднее. И мы упорно делали вид, что, да, допустили промах и все, после их отъезда обязательно исправим... Может - быть, потом... Вот так эти полковники поумничали два дня. А потом уехали. Уезжая, они пообещали прислать нам, для усиления, несколько БМП. И стоит отметить, что слово сдержали. Через пару дней к нам в батальон, действительно прибыли три БМП из 366 мотострелкового полка. Полк этот дислоцировался в Степанакерте. Причем, машины прибыли как на выставку. БМП-1, БМП-2, БМП-3. Ну, прямо все масти... БМП-1 был отправлен в третий караул. БМП-3 во второй. А БМП-2 остался в батальоне. Да, конечно, получили не все, что хотели, но все-таки... Во время январских событий был взорван автомобильный мост между Агдамом и городом Аскеран. По приказу из штаба 4-й армии на его восстановление выехал инженерно-дорожный взвод из нашего батальона, во главе с капитаном, командиром инженерно-дорожной роты. Днем трудились они на славу, а по ночам в их сторону раздавались одиночные выстрелы. На восстановление моста ушло дней пять. После этого, мост передали под охрану частям ВВ, и капитан с солдатами вернулся в батальон. С этого момента все в части занялись своей повседневной деятельностью. Ну, и мне нужно было пополнять запасы продовольствия. Подвозом продуктов от местных поставщиков занимались прапорщики моего отдела, а вот когда нужно было что-то получать за пределами Агдама, то у них сразу находились веские причины не ехать. 15 февраля я собрался ехать за продуктами на продбазу в Гянджу. Причем со мной напросилась ехать жена. Она, как раз в этот день была не на смене, да и что ей одной сидеть дома, ожидая моего возвращения. Ну, в общем, взял я ее с собой. Выехали мы рано утром. Моросил такой мелкий, непонятный дождь. Боец - водитель внимательно всматривался в дорогу, а нас с женой что-то клонило ко сну. Я старался не спать, но выходило это с трудом. Ехали мы хорошо, на приличной скорости, все как положено в данной обстановке. Проехали населенный пункт Мир-Башир, и километрах в семи от него наш ЗИЛ-131 обогнало ''Жигули'', шестая модель. Из заднего окна высунулся бородатый джигит с автоматом и начал стрелять по нам. Боец начал инстинктивно выворачивать руль, уклоняясь от пуль. Машину занесло в кювет. Она перевернулась на бок и продолжала нестись по пашне. Скорость была большая, так что когда машина врезалась в какой-то пенек, она просто замедлила ход, а я от толчка, разбив лобовое стекло, вылетел вперед. Все, что происходило дальше, для меня растянулось на длинные минуты, хотя все произошло в течении нескольких секунд. Я летел впереди машины, а она неслась за мной. Полет мой остановило дерево... Я врезался в него головой, причем правым глазом. Упал на землю, развернулся и посмотрел назад. Увидев летящую на меня машину, откатился в сторону. Машина врезалась в знакомое мне дерево и остановилась. Двигатель продолжал работать, издавая рев. Я, ничего не соображая, бросился к машине. Сначала вытащил из нее водителя. А потом, вместе с ним мы вытащили мою жену. Голова у нее была в крови. Мы перенесли ее на другую сторону дороги. Солдат побежал назад к машине и выключил двигатель, так как бак с горючим был пробит и из него тек бензин. Машина могла взорваться в любую секунду. Жена сидела, полулежала на земле, положив свою голову мне на колени. Из головы текла кровь. Я пытался носовым платком остановить ее. Боец собрал оружие, причем мой автомат нашел на пашне, и подошел к нам. В это время по дороге, возле нас проехал БТР внутренних войск. Солдаты сидели на броне, и все отлично видели, но БТР не затормозил, а наоборот, прибавив скорость, проехал мимо. Мой боец истерически кричал в след, уезжающему БТР, все нецензурные слова, которые знал. Потом он выскочил на дорогу и при помощи автомата остановил проезжающую мимо ''Жигули'', тройку. После чего, мы сели в машину и поехали в Мир-Башир, в больницу. Там нам оказали первую помощь. Мне вымыли правый глаз от крови, которая натекла из разбитой брови. Жене на голову наложили четыре шва. А боец, как это бывает в кино, отделался легким испугом, только рука была поцарапана. И, слава богу, что так все обошлось. После этого мы добрались до расположения полка ВВ. Оттуда вышли по дальней связи на свой батальон и я доложил о случившемся. Через два часа приехал к нам лейтенант, наш начмед на своей машине, ''таблетке'', как мы ее называли. Но приехал не один, а с пятью солдатами и старшим лейтенантом, нашим начальником особого отдела. Начальника особого отдела я знал хорошо. Он был мой земляк, и все праздники мы отмечали вместе, семьями. Жену мою посадили в машину и начмед увез ее в часть, а нам, мне и солдату особист сказал, что с нами хотят поговорить. И мы остались ждать... Через некоторое время меня пригласил для беседы человек в гражданской одежде. Он долго и упорно объяснял мне, что на территории Советского Союза боевые действия не ведутся, и в конце беседы попросил меня запомнить, что это была просто авария. И что, если я внемлю его словам, то он забудет, что со мной в машине была моя жена, которой там не должно было быть. Я согласился. А что мне оставалось делать? Подобная беседа была и с бойцом, может - быть, даже и с угрозами... На утро из батальона за нами приехал командирский УАЗ в сопровождении БРДМ. И мы отправились в часть. По прибытию в батальон, мы с женой поболели три дня, а затем уехали в отпуск. Вы можете представить, как встречала меня мать, такого ''красавца'', с синяком вокруг всего глаза. И что я ей мог рассказать? Просто попали в аварию. Отец не поверил...

1990 год. Март.

Как хорошо дома. Особенно хорошо осознавать, что весь кошмар и страх остались там, за Кавказским хребтом. Да, страх, я не оговорился. Ведь я не какой-то там Рембо, который ничего не боится и убивает всех плохих, и всегда побеждает. А не боится, только потому, что это кино, и ничего больше. А в жизни... Но всему хорошему приходит конец. И мне пора возвращаться в часть...

1990 год. Апрель.

В апреле, по приказу из штаба 4-й армии, в нашем батальоне была сформирована колонна из инженерной техники, для отправки в город Шуша. Шуша был второй по значимости город, после Степанакерта, в НКАО. Находился он высоко в горах. И после обстрелов там образовались большие завалы. Вот для расчистки этих завалов и предназначалась наша техника. В Шуше стоял полк внутренних войск. Туда и повезли наши офицеры и солдаты технику и имущество. Привезли, передали, а при возвращении назад, колонна была обстреляна из автоматического оружия. А кто стрелял, армяне или азербайджанцы, пойди - разбери... Через несколько дней был взорван мост Агдам - Шуша. И теперь добраться до Шуши можно было только через Степанакерт, а это неудобно и гораздо дальше. Нашему батальону была поставлена задача - отремонтировать этот мост. На его восстановление поехал взвод из роты инженерных заграждений, во главе с командиром этой роты, лейтенантом. На этот раз восстановительные работы велись под прикрытием внутренних войск. Мост был восстановлен за три дня и передан под охрану ВВ. Но, наверное, охранять его им было не охота, так как, через день он опять был взорван. После того, как он был второй раз восстановлен, ВэВэшники поставили возле него блокпост... После январских событий в батальоне произошли значительные кадровые перестановки. Ух, я круто выразился... А, точнее, смотря на все происходящее, из части начали переводиться в другие места службы, туда, где поспокойней, некоторые офицеры. И как вы думаете, кто уехал первым? Ну..., правильно, замполит. После него, начальник штаба, а затем начальник финансовой службы и заместитель командира по тылу. И всеми службами тыла в батальоне остался руководить я. Нет, прапорщики были на месте, и функции свои выполняли, но как планировать мероприятия, так и нести ответственность перед комбатом за выполнение приходилось мне одному. Я не скажу, что как замполит, так и все остальные, побежали, как крысы с тонущего корабля - нет, но что-то в этом было схожее... В ночь с 29 - на 30 апреля через забор, на территорию части, неизвестные лица начали бросать камни. Это происходило в районе поста, где хранилась техника ''НЗ''. Часовой сделал предупредительный выстрел. И после этого, в его сторону бросили гранату. Солдат получил осколочное ранение. В ту же ночь были усилены караулы и опять назначены патрули по жилому городку.

* ЧАСТЬ 3. МАРОДЕРСТВО, ВОРОВСТВО И ТРОФЕИ. *

1990 год. Май.

Бой - это уже свершившийся факт. Гораздо больше утомляет ожидание его. Тем более, если не известно когда он начнется, через минуту, час или неделю. Сначала ожидание угнетает. Потом входит в привычку. А после, что не самое лучшее, расслабляет. Но мы, в сложившейся ситуации, расслабляться не успевали. И не только потому, что нас обстреливали, но и по другому поводу. Как-то подошел ко мне начальник особого отдела и сказал, что по его сведениям, на вещевом складе части не все на месте. Я удивился его всеведению, но информацию к размышлению принял. И на следующий день, провел проверку вещевого склада ''НЗ''. Недостача была огромная. Не хватало пять с половиной тысяч комплектов полевого хлопчатобумажного обмундирования. По простому - ''афганки''. Прапорщик, начальник склада, лепетал что-то несуразное о том, что он ничего не знает. Но все его отговорки были неубедительны. Его взяли под арест. Через пару дней отвезли в Баку, в военную прокуратуру и открыли уголовное дело. О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. Но с тех пор, местный, Агдамский Народный Фронт Азербайджана был одет в новенькое обмундирование. Вот так..., что не смогли взять с боем в январе, взяли мирно в мае. В конце мая была обстреляна воинская часть в Узун-Даре. В результате чего, был ранен часовой и убит один прапорщик. Еще раз хочу подчеркнуть, что все прапорщики были азербайджанцы, и местное население знало это. Прапорщики были не ''пальцем деланные'' и для того, чтобы их не путали издалека, носили только повседневную форму. Хитрые ребята... И никакой силой нельзя было их заставить одеть, как и все, полевое х/б. А тут был убит именно азербайджанец. Наверняка дело рук армян, пробравшихся со Степанакерта. А, может, все еще проще. Может он кому-то мешал из своих. Кто разбираться будет? И вообще, ситуация была просто превосходная для выяснения личных отношений, кровавого выяснения... Но служба - службой, а солдатам, отслужившим положенные два года, нужно ехать домой. Мы увозили их, как можно дальше от границы с НКАО. Кого в Гянджу, кого, с попутными военными машинами в Баку, а кого сажали на самолеты Аэрофлота прямо в Агдаме. Вопрос отправки держался под контролем. А зачем лишний риск? Пусть парни возвращаются домой. Заслужили... И именно заслужили, а не отслужили. Служба у нас, это вам не в Москве траву и листья на деревьях красить, перед приездом больших начальников. А они, начальники, по количеству этой краски и судят о боевой готовности данной воинской части. Маразм... Но сейчас не об этом.

1990 год. Июнь.

В июне начали возвращаться семьи офицеров. Ну, в конце концов, сколько-ж можно жить отдельно? Хорошо, будет веселей моей жене и еще нескольким таким-же, которые не уезжали вовсе. Но, в основном, возвращались только жены, а дети оставались у родственников. Дети - это свято, и жизнь их, по моему мнению, гораздо ценнее жизни родителей... По количеству личного состава наш батальон сократился, примерно, в три раза. И на место уволенных бойцов начали прибывать солдаты, подписавшие в своих прежних частях контракты о том, что они в добровольном порядке желают проходить службу в районах чрезвычайного положения. Солдаты прибывали отовсюду. В хаотическом порядке. Хотя, какой-же это порядок, если он хаотический. Многие приезжали с оружием, а у некоторых даже не было аттестатов на это оружие. И я не уверен - все-ли довезли его, не продав по дороге. Ведь покупателей на оружие было много. Каждый, хоть немного, уважающий себя джигит, хотел иметь автомат, или на худой конец, пистолет. А иметь хотел, не для того, что он был нужен для защиты своей семьи, просто потому, что есть у соседа, а у него самого нет. Пусть это не законно..., а он джигит..., и все-равно будет иметь свой автомат. Да и сами власти на все закрывают глаза. Вот так правдами, но в основном неправдами, вооружался народ. Подобный процесс происходил не только в Карабахе, но и во всем Закавказье... Еще в мае по НКАО на машине с военными номерами ездить можно было свободно, не останавливаясь возле блокпостов ВВ. Но теперь ситуация изменилась. Документы проверялись у всех, в том числе и у военных. Происходило это не от праздного любопытства или от нечего делать, а потому, что на дорогах стали появляться боевики, переодетые в военную форму. Эти боевики останавливали проезжающие машины, грабили их, и брали заложников, уводя в неизвестном направлении. Позже были задержаны несколько человек, занимавшихся такого рода захватом заложников, и оказались они армянами, а некоторые даже жителями не Нагорного Карабаха, а Армении. Причем, что интересно, у этих боевиков были маски. Простые резиновые маски, с простым человеческим лицом, но только обязательно со светлыми волосами. Мне показывали такую маску. Кто-бы, ни одел ее, натянув при этом на себя полевое х/б, выглядел, как простой солдат со славянским выражением лица. Конечно, если рассмотреть поближе, то становиться понятно, что это маска. Но боевикам, ведь, главное остановить проезжающую машину. А дальше дело техники. Неплохо?.. В конце июня был обстрелян блокпост ВВ на окраине Агдама. После этого, толи кто-то из местных, толи кто-то из солдат внутренних войск, установил дорожный знак на выезде из города в сторону Степанакерта. На нем была надпись: ''Якши йол!'', перевожу - ''Счастливого пути!'' Вроде и сарказм, но в жизни больше не видел более уместного применения этого лозунга...

1990 год. Июль.

Но, война-войной, а женщина всегда останется женщиной. Вот и моей жене вместе с моим делопроизводителем - женой зам.командира по вооружению, захотелось пройтись на местный Агдамский рынок. А надо сказать, что рынок здесь был чудный. Купить можно было все. Ну, просто все, без ограничений. И это в тот период, когда во всей стране, уже чувствовался дефицит всего, без исключения. Так, вот, были они на рынке и там их пытались изнасиловать местные ''чурки''. Понятие у Агдамских джигитов своеобразное, если женщина блондинка и в брюках - значит она проститутка. Девчонки наши вырвались с трудом и бегом добежали в часть. Узнав об этот, мы с майором долго не думали. ''Прыгнули'' на БРДМ, прихватив с собой, человек пять бойцов, и поехали на рынок. Конечно, мы уже не нашли насильников, но несколько носов и скул сломали. В том числе и одному местному милиционеру. Потому, что очень сильно возмущался... Правительство СССР, приняло постановление о роспуске незаконных формирований на территориях республик Закавказья. В этом-же постановлении говорилось и о добровольной сдаче оружия. Оговаривался в нем и вопрос об изъятии этого оружия. В добровольном порядке народ оружие сдавать не хотел. Задачи, по изъятию оружия и боеприпасов, были возложены на внутренние войск МВД СССР. Внутренние войска изъятое и трофейное оружие привозили к нам в батальон, а мы складировали его и хранили. Ох, чего там только не было! Автоматы, автоматические винтовки, карабины, пулеметы, гранатометы, гранаты, пистолеты разных марок из многих стран Мира. От его количества просто волос становился дыбом... Согласно, упомянутого мной выше, постановления все незаконные формирования должны быть расформированы. И стоит отметить, что так, в принципе оно и происходило. А за теми группами, кто не хотел добровольно ''самоуничтожаться'', по всему Закавказью гонялись спецназ ВВ и подразделения армейского ВДВ. А дальше произошло вот что. Для наведения конституционного порядка в местах с массовыми антиобщественными проявлениями, правительством Азербайджана, был создан республиканский ОМОН. Это подразделение не подчинялось МВД СССР, а по документам подчинялось МВД Азербайджана. Но на самом деле руководил этим ОМОНом штаб бывшего, упраздненного, Народного Фронта Азербайджана. То есть, по сути, боевики. Одетые в милицейскую форму, узаконенные, но боевики. Получалось следующее. Если нельзя воевать при помощи незаконных формирований, то теперь можно воевать при помощи законного ОМОНа. Могу с полной уверенностью сказать, что формировалось это подразделение, из кого попало, в том числе и из бывших уголовников. Ну, как тебе, дорогой читатель, такой Отряд Милиции Особого Назначения? Вооружался и экипировался этот ОМОН за счет средств МВД Азербайджана. И это уже был не какой - то партизанский отряд, а подразделение милиции, получающее за свои ''труды'' денежное довольствие. ''Труды'' их заключались в охране азербайджанского населения на территории НКАО, и в то же время грабеж армянского населения этой области. Ну, если-бы только грабеж, то еще полбеды, но происходили и просто убийства мирного населения со всеми элементами последующего мародерства. А позже этот ОМОН начал грабить и своих, родных, азербайджанцев. А почему бы и нет? Война все спишет...

1990 год. Август.

За лето 1990 года, перевелось из нашего батальона в другие части, или просто уволилось из Вооруженных Сил, значительное количество офицеров. В том числе перевелся и заместитель командира по вооружению. А жаль, хороший мужик, с ним вместе служить-бы и служить. Из двадцати восьми человек по штату, в части осталось одиннадцать офицеров. И половина из оставшихся, находилась в отпуске. Честно говоря, я устал через день заступать в наряд дежурным по батальону. Да и комбат постоянно ''висел'' на телефоне, уговаривая начальство прислать новых офицеров. Начальство приказало назначать на вакантные должности в батальоне наших-же офицеров. А так-же были присвоены очередные воинские звания. Я специально останавливаюсь на этом, чтобы в дальнейшем не возникало путаницы. Итак. Командир инженерно-дорожной роты был назначен начальником штаба батальона, и получил звание майор. Командир инженерно-саперной роты назначен заместителем командира по боевой подготовке, и тоже получил звание майор. Парторг батальона был назначен заместителем командира по политической части, и получил звание капитан. И в дальнейшем поступал так-же, как и его предшественник. И вообще, за все время службы, мне не приходилось встречать политработника, который был-бы хорошим человеком и честным офицером. Наверное, их в училище учат быть такими, какие они есть... А знаете, чем отличается замполит 80-х - 90-х от комиссара 30-х - 40-х? Рассказываю. Комиссар говорил: ''Делай как я!'', а замполит: ''Делай, как я сказал!'' Мой земляк, начальник особого отдела, получил звание капитан. Командир роты инженерных заграждений получил звание старший лейтенант. Потом в батальон прибыли офицеры, из других мест службы. Но их приехало всего четыре человека. Это, капитан, на должность зам.командира по вооружению, и три старших лейтенанта. Один на должность парторга, второй на должность командира инженерно-дорожной роты, и третий на должность начальника финансовой службы. Но нач.фин. приехал не надолго, услышав первые выстрелы, он не только уехал из части, а сразу уволился из Вооруженных Сил. Позже на его место приехал молодой лейтенант, только из училища. После приехали еще шесть молодых лейтенантов. И это все, штат так и не был заполнен до конца. Что касается солдат, то если во всем Советском Союзе половина частей была не укомплектована, то у нас было человек тридцать сверх штата. Большое начальство из Баку обещало, убедительно стуча себя в грудь, прислать мне нового начальника, заместителя командира по тылу, по замене из Западной группы войск. Но, забегая вперед, скажу, что так никто и не приехал. А зачем ему, скажите, это нужно? Ведь лучше принимать участие в разграблении имущества при выводе войск из Германии, чем в каком-то Карабахе ходить под пулями... 12 августа я со своим бойцом - водителем ехал в Степанакерт, на своей, уже новой, хлебовозке. И, по дороге, где-то между городом Ходжалы и Степанакертом, мы увидели изуродованную, с многочисленными дырками от пуль, машину, ЗИЛ-130. Машина была гражданская, без номеров. Возле нее никого не было. Мы остановились. А когда открыли тент в кузове, то ''обалдели''. Кузов был битком набит сигаретами ''Кэмэл''. И это, когда во всей стране дефицит с сигаретами. Мы перегрузили к себе в машину, что смогли, и поехали дальше. Дорогой читатель, оценивай - как хочешь, можешь назвать это мародерством, а я считаю, что это трофеи, и теперь и мы будем курить приличные сигареты... С начала августа в Узун-Даре, на территории части, начали оборудовать площадку для вертолетов. Да что там, оборудовать. Просто выкосили траву и разровняли грунт. Сделано это было, во-первых, для того, чтобы большое начальство, надумав приехать к нам, не подвергало свои ценные жизни опасности передвижением по дорогам, а во-вторых, для эвакуации, при необходимости. Но, ну ее к черту, эту эвакуацию. К концу месяца площадка была оборудована полностью, но вертолеты, пока не летели...

* ЧАСТЬ 4. НАЧАЛЬСТВУ ВИДНЕЙ. *

1990 год. Сентябрь.

В течение июля и августа внутренние войска привозили к нам в батальон изъятое оружие. Накопилось его достаточно много. Достаточно для того, чтобы кардаши начали подумывать, как-бы совершить нападение на нашу часть, с целью захвата этого самого оружия. Все мы прекрасно понимали эту угрозу, и комбат доложил о сложившейся ситуации начальству. Через пару дней прибыла рота ВВ, и мы передали изъятое оружие им. Выстроилась колонна из десяти, загруженных оружием, машин, и отправилась в путь. Куда увезли его? А, никто не интересовался. И зачем интересоваться? У каждого свои задачи... Оружие, которое хранилось у нас, увезли, а на следующий день приехали десантники с новой партией изъятого оружия. Весь сентябрь по всей НКАО, подразделения ВВ и ВДВ вели операции по уничтожению незаконных военизированных формирований. При этом, естественно, возникала потребность во временном хранении трофейного оружия. Начальство определило местом накопление его наш батальон. Вот его и везли, но уже не только ВэВэшники, но и подразделения ВДВ... Осень для начальника продовольственной службы, в любой части - это, прежде всего, заготовка на зиму овощей. Обычно вся заготовка осуществлялась централизованно. Продовольственная служба округа заключала договора с местными поставщиками, и в указанные районы ехали представители воинских частей, чтобы загрузить и вывезти овощи к себе в часть. Но в этот раз, централизованно части обеспечивались только на 70%, а остальное - своими силами, кто где найдет, кто как договорится. А найти нужно, солдаты тоже есть хотят. Произошел этот казус потому, что уже не все хотели помогать армии. Да и во время прошедших событий мало кто работал. В основном стреляли и отстреливались, спасались, эвакуировались, угрожали друг другу. А в результате...? Ну, что ж, выделили картофель, так и его нужно забирать. Во главе колонны из трех КАМАЗов, прихватив с собой бойцов, я поехал в Шамхор, в заготовительную контору. Это и было место, определенное продовольственной службой округа. По прибытию, оформил документы, а грузиться нас отправили в поселок Даг Джеир. Загрузились нормально, без каких-либо происшествий. А вечером двинули назад. Чтобы сократить путь, мы не возвратились в Шамхор, а стали по грунтовке выбираться на трассу Шамхор - Гянджа. Возле небольшого населенного пункта, по-моему, Долляр, увидели изувеченный БТР, сожженную военную бортовую машину ЗИЛ-131 и несколько развалин, которые раньше были строениями, скорее всего, жилыми домами. Наверное, недавно здесь тоже был бой, и бой сильный... Проехали Гянджу, и возле Мир-Башира, этого клятого Мир-Башира, услышали перестрелку. Останавливаться не стали, а прямо поехали в Агдам. Не наше дело встревать в бой. Там ВэВэшники и без нас разберутся... Картофель - это хорошо, но нужно и другие овощи где-то доставать. Долго не раздумывая, на следующий день, я сел в бортовой КАМАЗ, взял с собой два бойца и отправился по ближайшим селам на их поиски. Но, пока, все было безрезультатно. Нельзя сказать, что никаких овощей в округе не выращивали. Выращивали, но нам давать не хотели. А если и предлагали, то только в обмен на оружие. Причем, это говорилось смело, открытым текстом... Обнаглели... Мне ничего не оставалось делать, как на следующий день, с этими же солдатами, поехать на территорию НКАО. Да, там стреляли, но стреляли и у нас. Да, там брали заложников, но и на территории Азербайджана, впрочем, как и Армении, этим не брезговали. Боевики - они, по-моему, везде одинаковые. Только вот, как их отличить от остальных? Это вопрос! Ведь, боевики не ходят днем с оружием, и лица у них совсем не такие, как у сказочного Бармалея. Хотя, как сказать... За день мы объездили половину Нагорного Карабаха. Да, я не преувеличиваю, Нагорно-Карабахская автономная область, сама по себе, не очень большая. Так вот, объездили половину Карабаха, а овощи нашли только под вечер в населенном пункте Горадиз. А это на самой границе с Ираном. Пограничники и подсказали, куда подъехать и к кому обратиться. Загрузили машину свеклой. Договорились о том, что еще раз приедем, и в ночь отправились назад. Ехали только по большим дорогам, там, где стояли блокпосты ВВ. Ехали быстро - чем черт не шутит. Проезжая участок дороги Физули - Мартуни, услышали, а потом и увидели, недалеко от самой этой дороги бой. Такой бой я, до этого не видел и не слышал. Земля тряслась, машину подбрасывало при каждом взрыве, постоянные автоматные очереди превращались в сплошной гул, что-то там еще и горело... Мы прибавили скорость, чтобы как можно быстрее проскочить этот участок, а то в этом кошмаре обстрелять нас могли, как одна, так и другая сторона... Проскочили... Правда, несколько пуль все-таки попали в кабину, но ничего - это ерунда. Главное - все остались живы... На въезде в Агдам, нас остановил патруль ВВ. Проверили документы и удивились тому, что мы так поздно разъезжаем. Что отвечу вам, уважаемые ВэВэшники - не ваше это дело... Через два дня мы опять поехали в Горадиз. Но уже на двух КАМАЗах... Загрузили одну машину свеклой, другую - луком, и как можно быстрей отправились в Агдам. На этот раз все обошлось без приключений...

1990 год. Октябрь.

В октябре, опять приехала рота ВВ и увезла трофейное оружие. После этого оружие еще привозили, но уже не в таком количестве, да и постреливать стали меньше и реже. Понемногу, обстановка стабилизировалась. Ну, и тут... Знаете, как в семье не без урода, так в армии не без дураков. Кому-то из вышестоящего, окружного командования, "'приспичило'', а как еще это назвать, если прислали в Карабах топографов. Да, военных топографов из Казахского Топогеодезического отряда. Хочу специально уточнить. Топографов прислали не из Казахстана, а из азербайджанского города Казах, который расположен на границе с Грузией. Значит, приехал старший лейтенант с тремя солдатами, на машине ЗИЛ-131 с кунгом. Им, в своей части поставили задачу проверить состояние топографических знаков на территории НКАО. А то их могли и поломать, во время боевых действий... Да, дураков еще в армии много! И командир этого топоотряда тоже молодец... послал к нам своих людей без оружия. Конечно, рисковать чужими жизнями - это не то, что рисковать своей... Мы, немного посмеялись над высокими ''полководцами'', а потом комбат приказал выдать этим ребяткам автоматы, конечно из трофейных, и старлей со своей командой поехал выполнять поставленный приказ. Через дней пять, они вернулись, проклиная все и вся... Старший лейтенант рассказывал, что днем они работали спокойно, а по ночам в их сторону обязательно кто-то стрелял. Причем стреляли все, кому не лень. То чабан пройдет со стадом баранов, а отойдя подальше, стрельнет из ружья. То машина рядом проедет, и из нее автоматную очередь пустят... Отдохнув денек у нас в батальоне, после этого ''дурдома'', забрал своих бойцов старлей, и поехал назад, в Казах... С середины октября в батальон начала поступать гуманитарная помощь из стран, уже скажем, не совсем далекого Запада. Точнее говоря, я сам ее привозил из Гянджинского продовольственного склада. Гуманитарная помощь состояла из снятых со снабжения прод. пайков армий стран НАТО. Стоит отметить, что их пайки гораздо вкуснее наших, и когда я стал выдавать их в караулы, как дополнительное питание, бойцы были просто в восторге. Да и офицеры получали их с удовольствием. Хочу отметить, что эти пайки на складе в Гяндже мне давали без ограничения, по надобности, а я их брал и брал... Нет, не из жадности, я просто помнил январь 90-го... Этой натовской гуманитаркой у меня в батальоне был заставлен весь продовольственный и половина вещевого склада. Ничего, запас не помешает. Да и на подсобном хозяйстве свиней стало около семидесяти штук... Никакая блокада не страшна. А знаете, почему никому из солдат и в голову не приходило свиней продавать? А потому, что мусульмане свинину не едят, а жили мы в Азербайджане...

1990 год. Ноябрь.

В ноябре стало тихо. Выстрелы раздавались очень редко, два-три раза в неделю. Нашему батальону была поставлена задача разминировать участок дороги около города Мардакерт. Выполнять эту задачу поехал саперный взвод с командиром взвода, лейтенантом, а старшим был назначен заместитель комбата по боевой подготовке. Процесс разминирования проходил долго. И не потому, что было много мин, а потому, что расставлены они были не кучно, а в полном беспорядке. Причем стояли они в самых неожиданных местах. Майор, зам. комбата, так и говорил, что ставил эти мины либо хороший профессионал, либо полный дилетант, которому чертовски везет. В общем, мины стояли не по-армейски. Но, не смотря ни на что, с десяток мин в день ребята обезвреживали. Высокое армейское командование из Тбилиси, штаба Закавказского Военного округа, кричало по телефону, топало ногами, что мы очень медленно производим разминирование. И был интересно поставлен вопрос, что мы своей медлительностью подрываем боеготовность всей 4-й Общевойсковой армии, более того - нагнетаем обстановку в регионе. Нас предупредили, что если и дальше работы по разминированию будут вестись такими темпами, то виновные будут отвечать перед военным трибуналом. Так..., класс!... Получается, что во всей этой, поганой заварухе виновны мы? Я думаю, что в то время, подобные высказывания в свой адрес слышали многие командиры частей в Закавказье. Здесь уже во всю действовал армейский принцип скалы. Знаете что это за принцип? Рассказываю. Если с вершины скалы падает один маленький, незаметный камешек, то вниз он долетает лавиной. Вот и в данной ситуации произошло, что-то подобное. В Москве, кто-то, задумчиво произнес: ''Хорошо бы ускорить процесс...'' Министр Обороны сказал: ''Нет проблем!'' При этом косо глянув на Командующего округом. Тот в свою очередь, напихал ''пистонов'' ближайшему окружению. Ну, а они уже стали искать виноватых, угрожая военным трибуналом... Комбат тоже стал торопить события, но его понять можно, ведь его карьера военного и сама судьба ''висели на волоске''. Вот и доподгонялись... Подорвался на мине один сержант. Народная мудрость гласит, что торопиться нужно лишь при ловле блох и при поносе. А к народу нужно прислушиваться... Но, как бы там ни было, закончили ребятки разминировать эту чертову дорогу. И назад, в батальон...

1990 год. Декабрь.

В начале декабря были закончены операции по ликвидации незаконных военизированных формирований. И поэтому были выведены с территории Нагорно-Карабахской автономной области подразделения ВДВ и сокращен контингент подразделений внутренних войск. Вот тут, по моему мнению, нашим ''умным'" правительством Советского Союза была допущена самая большая ошибка. Ошибка заключалась в следующем. Поддержание порядка в Карабахе было возложено на ОМОН МВД Азербайджана, на этих полууголовников... Вот тут, фактически, все и началось. Эти омоновцы были во всех городах Нагорного Карабаха. Периодически появлялись и в селах, проводя депортацию местного населения, занимаясь грабежом и насилием. А почему бы и нет? Они, омоновцы - власть... Как-то, ехали в Степанакерт на ЗИЛ-131 два старших лейтенанта с нашего батальона. Один из них командир инженерно-дорожной роты, а второй его заместитель. Смотрят, на обочине дороги стоит ''Москвич'', а возле него три омоновца избивают безоружного человека. Ну, наши ребятки остановились и спросили, в чем, собственно дело. Ответ был таким, что это наша земля и ''вонючим вазгенам'' тут нечего делать, а вы вояки езжайте своей дорогой. Кстати, азербайджанцы называли армян вазгенами потому, что каталикоз всех армян был Вазген-II. Омоновцы ответили грубо, оказав полное неуважение офицерам. А офицеры, настоящие офицеры, такое хамство не прощают. Оба наши старлея были по метр восемьдесят ростом, крепкие ребята... В результате доблестный ОМОН был разоружен, слегка побит - ну для профилактики, связан и доставлен в ближайшее, Ходжалинское, отделение милиции. Знай - наших!...